— Пропади ты пропадом, сгинь!
Но черт не очень испугался, — видимо, не впервые имел дело с бабкой Наталкой. Отбежал в соседний переулок да и давай толкать в спину деда Хлипавку, который шел в это время в сельсовет «сполнять службу».
— Доброе утро, Наталка! А что это ты делаешь?
— А ты что, ослеп? — Бабка Наталка стряхивала пыль с платка так, что эхо разносилось вокруг.
Дед не обращал внимания на такое начало разговора. Не спеша достал люльку, закурил и снова подошел к бабке Наталке:
— Молоко несешь?
— Да уж не помои!
— А почему оно у тебя такое будто синее? — Наклоняется над ведром дед. — Сливки сливаем, а водой доливаем?
— Чтобы ты кровь свою так сливал, как я сливки! — сразу окрысилась бабка Наталка. — Отойди, сатана, а то как огрею по твоей дурной макитре коромыслом — и черепков не соберешь!
— Чего ты, Наталка… — начал было дед Хлипавка, но черту, по-видимому, надоело слушать эту перепалку. Черт поднял где-то перышко, воткнул его деду в нос да и покрутил им что есть силы!
Дед даже ноги расставил, весь задергался, стараясь не поддаться черту. Но наконец не выдержал — зажмурился, чихнул. Чихнул, словно залаял, даже зубы оскалил, чихнул, и тяжеловатая люлька, подарок покойного друга, не удержавшись в «скусственных» челюстях, булькнула прямо в ведро.
— А-а, нечистая ты сила! — закричала бабка Наталка, опуская на голову деда вербовое коромысло.
— Челюсть! — закричал не своим голосом дед. — Скусственная челюсть!
Увы, ищи теперь челюсть, ежели и она булькнула следом за люлькой!
Тогда дед Хлипавка, рассердившись не на шутку, изо всей силы ударил по ведру сапогом, прямо бабке Наталке под ноги.
Бабка Наталка уже не кричала, подняла обеими руками коромысло и двинулась на супостата. И быть бы еще одному покойнику, и шел бы товарищ Ганжа за красным гробом, и утирал бы неутешные слезы сам товарищ Гинзбург, и побил бы Володя даниловских комсомольцев еще и красными похоронами, если бы дед в эту смертельную для него минуту не проявил молодецкую прыткость: увернулся — и деру!
Но черт и тут не дремал: забежал спереди да и вырыл поспешно ямку. И Хлипавка, попав в нее ногой, ахнул да и грохнулся на дорогу, прикрывая голову руками.
Лежачих, как говорят, не бьют, и бабка Наталка, налетевшая разъяренным вихрем, только толкнула деда коромыслом в ребра.
— Поднимайсь, сякой-такой, я заставлю тебя все молоко досуха вылизать!
— Ох, Наталя! — перевернулся на спину дед Хлипавка. — Ох, нога! Повредил!..
И тут любопытные, высунувшие головы из дворов и наблюдавшие за этим побоищем, даже рты разинули от удивления: вместо того чтобы добить калеку, бабка Наталка бросила коромысло, схватила старика под мышки и потащила его, проклиная, к хате. Потом видели люди, как бабка вышла на улицу, подняла челюсть и люльку, швырнула в пустое, с вогнутым боком ведро, подняла коромысло и, все еще ругая старого «анцибола», который где только взялся на ее несчастную головушку, посеменила снова в хату.
— Ну, теперь она ему и косточки перегрызет! — смеялись любопытные. — Смотрите, вон уже и печь затопила. Вот только как она его варить будет — живым или порежет на куски?
А дочери деда, забежав к ней в хату, сказали:
— Иди, Василина, вызволяй своего отца. Да поторопись, молодица, а то и костей не увидишь! Взяла его бабка Наталка в плен, уж и печь затопила…
Василина платок на голову да бегом к бабке. Вбежала в хату, забыла и поздороваться, спросила, едва переводя дыхание:
— Где тато?
— Вон лежит, — отозвалась от печки бабка Наталка. — Погибели на твоего тата нет!
От печи, как от ада, так и несло жаром. Там стоял огромный чугун, по его черным, облизываемым пламенем бокам с сычанием стекала вода, и бабка Наталка сердито кричала на него:
— Да кипи ты скорее, чтоб тебе пусто было!
Василина повела глазами вправо и увидела отца.
Дед Хлипавка великомучеником лежал на постели, раздетый-разутый, в одном нижнем белье. Борода поднята к потолку, руки сложены на груди — осталось только закрыть глаза и отдать богу душу.
— Тато, что с вами?
— О-ох, доченька, пришел мой последний час! — горько застонал старик. — Зови Ганжу и попа… Замучила меня эта нечистая сила, до смерти замучила!
— Это я замучила? Да если бы не я, то ты там, посреди дороги, и ноги вытянул бы… Посмотрите, люди добрые, какая на свете правда: притащила, положила, кость назад вправила, а он еще и «замучила»! Да если бы я тебя не помучила, ты так бы и остался калекой!