Начинало уже светать, когда Гайдуки стали спускаться в этот овраг. С румяного востока надвигался погожий день, размахивал светлой метлой, сметал со своего пути туман и легкую дымку, раскидывал оставшиеся клочья темноты, — и в овраге просто кипела молочно-серая масса, катилась вниз, пронизывала до костей ледяной сыростью.
Беглецы шли долго, тяжело дыша от усталости, ноги оскальзывались на влажной земле. Свернули за один изгиб, миновали второй, — казалось, конца-краю не будет этому оврагу, будешь спускаться в него все глубже и глубже, пока не дойдешь до самого пекла.
Но вот старик остановился, глухо проговорил: «Здесь». Пошарил под кустами, пригибаясь почти до земли, нащупал узкую стежку, стал продираться вверх. Сыновья устало двинулись за ним.
Узенькая стежка долго вела их по терновнику, петляла то вверх, то вниз, пока не вывела на маленький пятачок, свободный от кустов.
— Слава богу, пришли! — перекрестился старик и весело повернулся к сыновьям: — Вот тут, хлопцы, и будем жить!
Петро и Микола, горбясь под большими мешками, недоверчиво оглянулись: вокруг чернели одни только кусты.
— Что, не видно? — довольный, засмеялся Гайдук. — Тут и днем-то ничего не увидите, не то что сейчас… Вот здесь наша хата! — ткнул он рукой прямо перед собой.
Но и теперь ничего не увидели сыновья — вокруг еще не рассеялась темнота. Петро ступил было вперед, но старик остановил его:
— Подожди, сын, дай мне первому пройти, — и, наклонившись, будто в землю нырнул, пролез в черное отверстие землянки.
Затхлостью, чем-то кислым ударило ему в лицо и еще каким-то резким, тревожащим смрадом. Гайдук не успел понять, чем это так смердит, как в темноте послышалась возня, прямо перед ним блеснули зеленые злые огоньки, тяжелое черное тело с разгону ударило в грудь, перескочило через него, мазнуло по лицу жесткой вонючей шерстью. «Волк!» — обмер Гайдук, покрываясь по́том. В землянке снова что-то зашуршало, и Гайдук, дико вскрикнув: «Волк!» — перевернулся со спины на живот, встал на четвереньки и бросился вон из землянки, втянув голову в плечи.
Именно это и спасло старика, потому что Петро, прозевав первого волка, уже стоял, широко расставив ноги и подняв вверх тяжелую суковатую палку. И только Гайдук высунулся косматою тенью из отверстия землянки, сын так перетянул палкой родного отца, что тот только охнул, ткнулся лицом в мокрую траву и затих, хоть шкуру с него снимай.
— Чтобы ты, сын, снопы так молотил! — стонал Гайдук, придя в себя.
Сыновья уже раздели отца, прикладывали мокрый платок к спине, вдоль которой кровавою змеей набухал синячище.
— Так я же думал, тату, что это волк, — оправдывался Петро.
— А где были твои глаза? — чуть не плакал старик. — Вишь, волка выпустил, а отца чуть на тот свет не отправил.
Да бранись не бранись, делу не поможешь. Немного опомнившись после сыновнего «гостинца», Гайдук медленно поднялся, охая, полез в землянку. Сыновья потянулись за ним.
Нащупав каганец, старик отер с него двухлетнюю пыль и, чиркнув спичкой о коробок, зажег фитиль. Остренький язычок огня лизнул удушливую темноту, осмелев, потянулся вверх, покачивая любопытною красной головкой.
Мрак отступил в углы, под грубо сбитый дощатый стол, беспокойно заметался под стенами. Петро и Микола, побросав на утоптанный земляной пол мешки, невесело оглядывались вокруг. Кроме стола, двух пеньков, служивших, наверное, вместо стульев, были тут еще широченные дощатые нары, а в углу стояла железная печка, сделанная из бочки.
— Вишь, где он, проклятый, был!
Гайдук наклонился, начал выгребать из-под нар истертую солому, от которой остро разило псиной, обгрызенные кости, крылья больших и маленьких птиц.
— Неплохо жил серый!
— Как же мы, тату, здесь жить будем? — печально спросил Микола, с отвращением глядя на эти волчьи следы.
— А так, как до нас тут люди жили! — спокойно ответил Гайдук. — А ну, Петро, пошуруй под нарами!
Петро опустился на колени, выставив палку перед собой: видно, все еще боялся волков. Затем полез под нары, долго там шарил, искал, потом крикнул:
— Тут ничего нет!
— Ищи правее, дурень! — рассердился отец.
— Есть! — сразу отозвался обрадованный Петро. Сперва выкинул из-под нар ржавую лопату, потом топор, а затем еще одну лопату.
— Вылезай! — скомандовал Гайдук, и, когда сын вылез, весь черный от пыли, как черт, старик подошел к стене напротив дверей, Потопал ногой, сказал про себя: — Тут, — а потом повернулся к сыновьям: — А ну, хлопцы, берите лопаты и копайте!
Заинтересованные сыновья схватили лопаты, поплевали на руки и начали копать — только комья полетели во все стороны! Рыли землю старательно, даже чубы взмокли. Вскоре железная лопата глухо звякнула о дерево.