Нам стало грустно, как никогда, и каждый лишь еще крепче прижал к себе свою игрушку, и Артем стиснул нашего мишку что есть силы, а я глядел на него снисходительно, как и полагается старшему брату, и, честно говоря, был взволнован не меньше его.
- Артем, Борис! Марш обедать! Сколько раз повторять?!
- Пошли, - тихо сказал Артем, и все ребята начали разбредаться по подъездам.
Артем шагал молча, бережно неся плюшевого мишку, - он так и притащил бы его домой и сказал бы гордо: "Вот, медведь с Венеры", и прихвастнул бы что-нибудь еще, но тут гадкая зависть вдруг поднялась в моей душе.
- Ну-ка, - потребовал я, останавливая его, - давай сюда мишку.
- Вот еще, - удивился Артем, - с чего это вдруг?
- А что, только ты с ним будешь играть? Он такой же мой, как и твой.
- И ничего ты не получишь, - разозлился Артем. - Раньше думать надо было.
- Это мы еще посмотрим, кто о чем думал. Гони медведя, или по шее заработаешь!
- Подумаешь, - фыркнул Артем, - испугал!.. Я на тебя - тьфу! - и пошел дальше.
Все во мне прямо вспыхнуло от обиды - ну мог ли я, хоть и был старшим братом, сдержаться, скажите?
Словом, произошла отчаянная потасовка.
- Я убью тебя! - страшным голосом крикнул я и рванул игрушку на себя.
Но Артем вцепился в нее, как клещами.
- Отдай по-хорошему!
- Фиг тебе, фиг тебе! - прыгало передо мной потное красное лицо Артема. - Два фига!
Ох и драка же была тогда!.. Никогда, наверное, мы так не дрались с ним - ни до, ни после.
С балкона раздался сердитый голос отца:
- Оболтусы несчастные! Вас же звали обедать!
Мы мигом вскочили и замерли, с трудом переводя дыхание.
- Где медведь? - спросил я наконец.
- П-почем я знаю? - чуть заикаясь от напряжения, проговорил Артем.
И тут мы увидели нашу игрушку - она валялась метрах в двух от нас на тротуаре, разодранная в клочья, выпотрошенная, грязнея, - противно было даже прикоснуться к такой.
- Это ты, - еле слышно сказал Артем. - Ты виноват.
- Почему я? - пожал я плечами, стараясь не смотреть ему в глаза. - Сам виноват не меньше.
- Ты первый начал, - еще тише сказал Артем, и я увидел, что лицо его готово сложиться в трагическую мину, вслед за которой раздастся ужасающий рев, и, конечно, упреки родителей, и, конечно, обоюдная вражда до конца вечера - этого еще не хватало!
И тогда я решился на самый крайний, убийственный шаг.
- Послушай-ка, - сказал я как можно спокойнее, - в ведь не было никакого венерянина.
Глаза у Артема широко раскрылись, губы вытянулись в дудочку, будто хотел он свистнуть, хотя свистеть никогда и не умел...
- Врешь, - произнес он трагическим шепотом. - Я сам видел.
- Ха, - сказал я, презрительно сплюнув на тротуар, - что ты видел?
- Все: и ракету, и венерянина, и как он мишку в руки брал. И ребята тоже видели.
- Ха, - повторил я снова, еще громче. - Ничего этого не было. Мы играли, понимаешь? Это была только игра! А ты в нее, дурачок, и поверил.
- Ну и что? - насупился Артем. - Что из этого? Ты сам тоже поверил. А теперь смеешься. Ты свинья последняя, Борис. Так нечестно, нечестно!..
- Не валяй дурака, - разозлился я. - А обманывать себя и думать, что все это правда, по-твоему, честно?
- Отдай медведя! - вдруг заорал Артем так, что стал пунцовым до кончиков ушей.
- Бери, - пожал я плечами. - Пожалуйста. Вон - валяется.
Артем встал на четвереньки и начал подбирать клочья от медведя, и собрал все до последнего лоскутка, а я стоял над ним, и мне, право же, было смешно - что вы хотите, я был старше на целых три года и кое-что смыслил в жизни...
Артем сгреб в охапку остатки игрушки и поднялся с тротуара.
- Я больше никогда не буду с вами играть, - тихо сказал он. - Никогда.
- Привет тебе с кисточкой, - скривился я. - Уж больно ты нам нужен.
Он ничего не ответил, только громко засопел, потом повернулся и засеменил к подъезду.
Я шагал метрах в двух позади, и мне ни капельки не было его жалко.
- Да брось ты эти лохмотья, - сказал я, когда мы подошли к дверям квартиры. - Грязь всякую в дом тащить...
Артем обернулся и как-то разочарованно посмотрел на меня.
- Гад ты, - произнес он, наконец, совсем тихо. - Вот и все.
- От гада и слышу, - огрызнулся я и вдавил а стену черную кнопку звонка.
- Ну, что у вас там стряслось? - спросила мама, открывая дверь. - Боже, до чего вы грязные!.. Где вас только носило? - И вдруг, помрачнев, добавила: - Опять дрались?
Мы ничего не ответили - только чересчур усердно принялись вытирать ноги о половик.
- Ладно, - вздохнула мама, - дело ваше. Идите, сейчас же умойтесь. И живо за стол.
Но Артем первым делом прошмыгнул в комнату и долго возился там, а когда появился в ванной, медведя с ним уже не было - наверное, спрятал где-нибудь, в укромном уголке...