- Разные бывают ошибки. Одно дело - ошибки молодости, роста, допущенные не по злому умыслу, ошибки, на которых учатся, которые можно исправить. Хуже, когда ошибка, пусть даже по недомыслию, непоправима.
И тут Мануильский рассказал об одной своей ошибке, которую помнил всю жизнь. Когда на VI съезде обсуждался вопрос явки Ленина на суд, мнения делегатов разделились. Не секрет, что вначале сам Владимир Ильич считал явку на суд возможной и даже полезной для партии.
По мнению отдельных делегатов, уклонение от суда могло быть не понято массами{99} и повредить интересам революции, интересам и достоинству партии. Даже в резолюции, предложенной Сталиным, было условие (полная гарантия безопасности), при котором Ленин мог явиться "в республиканскую тюрьму". Кое-кому весьма привлекательной казалась идея использовать суд как политическую трибуну, превратить дело Ленина в суд над Временным правительством ("У нас, - утверждал В. В. Володарский, - все гарантии того, что наша партия выйдет победительницей из этого процесса").
На съезде, как вспоминал Мануильский, все еще велись разговоры о "гарантии справедливого суда", о "честном буржуазном суде".
- Мне виделся, - продолжал, горько улыбаясь, Дмитрий Захарович, грандиозный политический процесс, где наши товарищи - подсудимые выступят в роли грозных обвинителей - что-то вроде дела Дрейфуса{100}. Конечно, любой из нас, делегатов, был готов отдать свою жизнь за вождя. Я так и заявил на съезде: если бы все сводилось только к этому, только к личной безопасности, каждый член партии сказал бы, что Временное правительство скорее перешагнет через наш труп, чем получит Ленина. Но, полагал я, надо обязательно принять вызов, дать бой контрреволюции, выступить с открытым забралом. Вот почему я поддержал на съезде резолюцию моего друга Володарского о явке Ленина "при определенных гарантиях". Думалось, при таком решении мы будем исходить из интересов партии. Нельзя, полагал я, рассматривать вопрос о явке в плоскости личной безопасности.
Теперь понимаю: это была ошибка. С ужасом думаю, к каким роковым последствиям она могла бы привести, прими съезд нашу точку зрения.
В тот незабываемый вечер Дмитрий Захарович говорил о дальновидности Свердлова, Дзержинского, сразу осознавших, что нельзя отдать вождя революции на классовый пристрастный суд контрреволюционных банд.
- Какое счастье, - продолжал Мануильский, - что у нас были в то время такие люди, как Свердлов, умеющие принимать молниеносные и почти всегда безошибочные решения. Это по его настоянию Владимир Ильич ушел в подполье. Свердлов, Дзержинский, Орджоникидзе, Скрыпник оказались в этом вопросе самыми прозорливыми среди нас.
С большой теплотой, я бы сказал, нежностью, говорил Дмитрий Захарович о своих товарищах, делегатах VI съезда, о самых, на его взгляд, интересных, поучительных заседаниях.
Одно из них очень четко запомнилось и мне.
Я был свидетелем больших споров на съезде вокруг вопроса о временном снятии лозунга "Вся власть Советам!". После выступления Сталина часть делегатов выступила против точки зрения ЦК, Ленина. Что греха таить, и большевики, и беспартийные рабочие в разговорах между собой в те дни выражали опасение: "Прав ли Ильич?" "Вся власть Советам!" - наш, пролетарский, большевистский лозунг. Почему Ленин предлагает снять его?" Особенно горячим было заседание 31 июля. Оно запомнилось мне еще и потому, что председательствовал на нем наш "квартирант" Ломов.
После приветствия{101} съезду от рабочих Трубочного завода председатель огласил внеочередное заявление, подписанное группой товарищей. Авторы заявления просили до прений по текущему моменту предоставить слово докладчику (И. Сталину) для ответа на вопросы, вызванные нечеткостью некоторых его аргументов и выводов. Делегатов интересовало, какие формы боевой организации предлагаются вместо Советов рабочих депутатов, каким должно быть, в связи со снятием лозунга "Вся власть Советам!", отношение к тем Советам, где большевики находятся в большинстве.
Высказывалось опасение, что снятие популярного лозунга, недоверие Советам могут иметь трагические последствия для революции. Нельзя вместе с водой выплескивать ребенка. Взяв власть в свои руки, на другой день после восстания, говорили делегаты, мы возвратимся к Советам, а народ скажет: "Опять Советы, зачем они нам? Вы же сами их клеймили".
Многие предлагали сохранить знаменитый лозунг. Именно это заставило одного из делегатов в своем выступлении напомнить слова Ленина о том, что во время революции события развиваются с кинематографической быстротой, сознание революционеров не всегда поспевает за бегущими событиями и старые концепции, старые лозунги мучительно давят на сознание политических деятелей.
Сталину и другим товарищам приходилось_по нескольку раз выступать и доказывать делегатам, что предложение Ленина о временном снятии лозунга "Вся власть Советам!" отнюдь не означает отказа от Советов вообще как органов революционной борьбы и власти. Речь идет только о безвластных эсеро-меньшевистских Советах, скатившихся в лагерь буржуазии, контрреволюции.
- Каким Советам теперь передать власть? - спрашивали они. - Тем, во главе которых стоят предатели: эсеры, меньшевики, запятнавшие себя кровью рабочих? Тем Советам, которые вместе с Временным правительством на Московском совещании готовят поход контрреволюции? Разве возможно сейчас мирное развитие революции? Ленин ставит другую задачу: готовиться к вооруженному восстанию, не надеясь на мирный переход власти в руки Советов, ибо он невозможен. Мирный период развития революции кончился, наступил период немирный, период схваток и взрывов. С такими доводами выступали товарищи на съезде партии, отстаивая ленинскую линию.
Исходя из того, что лозунг "Вся власть Советам!" уже не соответствовал новой обстановке, VI съезд вынес решение временно снять его. Подчеркивалось, что это решение вовсе не означает призыв "Долой Советы!", отказ большевиков от работы в них. Речь шла не о Советах вообще, а лишь об обанкротившихся эсеро-меньшевистских Советах, сдавших власть в руки буржуазии. Перестав после июльских дней быть органом власти, Советы, однако, оставались центрами сплочения революционных масс. Большевики не вышли даже из ЦИК Советов, использовали его трибуну для разоблачения предательской политики соглашателей.
VI съезд партии положил начало новому этапу подготовки социалистической революции - подготовки вооруженного восстания.
Руководствуясь ленинским научным анализом обстановки, выводами и конкретными его предложениями, съезд определил перспективу развития социалистической революции. Весь комплекс этих вопросов обсуждался при рассмотрении докладов: "Война и международное положение", "Политическое положение", "Экономическое положение". По этим вопросам проходила острая полемика на съезде, в ходе которой утверждалась ленинская политика - тактика партии и революции.
В решениях по докладам о текущем моменте и задачах партии съезд определил курс на вооруженное восстание, выразив глубокую уверенность в том, что "новый неизбежный подъем русской революции поставит у власти рабочих и беднейших крестьян раньше переворота в капиталистических странах Запада".
Закрывая съезд, член партии с 1898 года В. П. Ногин сказал: "...на долю нашей партии, и только ее одной, выпала счастливая задача быть не только пропагандистом идей социализма, но вплотную подойти к практическому претворению в жизнь начал нового устройства общества...
Как бы ни была мрачна обстановка настоящего времени, она искупается величием задач, стоящих перед нами как партией пролетариата, который должен победить...
А теперь, товарищи, за работу!"{102}
Очень важным документом нового состава ЦК партии явился манифест "Ко всем трудящимся, ко всем рабочим, солдатам и крестьянам России", изданный по поручению съезда. В нем партия звала народ к победе над классовыми врагами.
"...Рано торжествует контрреволюция свою победу, - говорилось в манифесте. - Пулей не накормить голодных. Казацкой плетью не отереть слезы матерей и жен. Арканом и петлей не высушить море страданий. Штыком не успокоить народов. Генеральский окриком не остановить развала промышленности.