В эту ночь все: отряды Красной гвардии, полки, части гарнизона и Балтийский флот - ждали сигнала. И вот наступил долгожданный момент. По требованию вождя революции Военно-революционный комитет дал сигнал{151} к восстанию. Распоряжение-сигнал передавался на заводы, в районы, части по телефону и дублировался связными-мотоциклистами.
Восстание развивалось успешно. Уже в ближайшие часы, даже минуты Временное правительство и штаб округа были в полном смысле парализованы. Они могли распоряжаться только теми силами, которые находились в Зимнем дворце.
В ту историческую ночь мне не раз приходилось подниматься на второй и третий этажи в комнаты № 18 и № 85. Я неизменно заставал Ильича бодрствующим то среди членов бюро ЦК, то в кругу руководителей ВРК. Он вызывал к себе Подвойского, Антонова-Овсеенко, сам заходил к ним, детально знакомясь с ходом восстания, внося коррективы, поправки, уточнения. В эту же ночь Ленин утвердил окончательный план захвата последнего оплота Временного правительства. Дворец намечалось окружить по линии Зимняя Канавка - Мойка до Мариинской площади и дальше к Неве, стягивая кольцо вокруг улиц, выходивших на Дворцовую площадь.
Для этой решающей операции выделялись лучшие отряды Красной гвардии, в том числе 2-й Сводный и Путиловский. Приказ готовиться к штурму получили флотские экипажи и наиболее революционно настроенные подразделения гвардейских полков: Петроградского, Измайловского, Павловского, Кексгольмского и других.
Руководить этой операцией Ленин поручил членам ВРК: Подвойскому, Чудновскому, Антонову-Овсеенко. Штаб руководства решено было разместить в левом крыле Петропавловской крепости - поближе к месту боев.
В 1 час 25 минут ночи 25 октября боевой отряд моряков, красногвардейцев и солдат занял Главный почтамт, Хорошую весть привез мой друг измайловец Семенюк: Балтийский вокзал полностью под контролем ВРК. В Смольном - с комментариями - из уст в уста передавалось:
- Городская электростанция взята. Освещение правительственных зданий выключено.
- Знай наших. Пусть господа временные посидят при свечках, авось поумнеют.
- Крейсер "Аврора" стал на якорь у Николаевского моста. Вот уж всыплет министрам по первое число.
- Под нашим контролем Варшавский вокзал. Ура, товарищи!
Припоминаю часы, когда шаг за шагом отряды красногвардейцев, матросов и солдат овладевали важнейшими пунктами столицы. К Смольному непрерывно подъезжали самокатчики - уполномоченные ЦК и ВРК. Каждые пять-десять минут связные привозили Ленину, Военно-революционному комитету донесения о ходе наступления. И возвращались на место боя с короткими энергичными записками Ильича: "Взята ли центральная станция и телеграф?", "Захвачены ли мосты и вокзалы?"
Я - бывалый солдат, участник трех войн - такой оперативности, такого стиля руководства войсками, как в дни и ночи Октября, не наблюдал ни на одной войне, ни в одной операции. Штаб революции действовал, как хорошо налаженный часовой механизм. Оперативность в большом и малом, точность выполнения приказов, быстрая, почти молниеносная реакция на изменение обстановки - все было подчинено единой воле, единым устремлениям и целям борьбы.
Такого штаба, где все понимали с полуслова, никогда не знал до этого ни один военачальник, и ни один штаб не работал под началом такого тактика и стратега, каким был Ленин. В ту ночь он ни на минуту не оставлял капитанский мостик революции. Тысячи нитей тянулись к нему. В любой момент он имел полное, наиболее верное представление о ходе борьбы. Донесения тут же тщательно им анализировались, обобщались. Вовремя замечалась опасность в одном месте, слабое звено противника в другом. И Ленин - человек самой непреклонной воли - немедленно вносил изменения, давал короткие, точные указания, где, какими силами ударить, чтобы не дать врагу опомниться и добиться победы малой кровью.
Примерно к 10 часам утра 25 октября все основные пункты, учреждения, министерства были заняты силами революции. В руках Временного правительства и его командования оставались только Зимний дворец, Главный штаб да несколько юнкерских училищ.
Я вышел из Смольного. Слышу: то тут, то там раздается громовое "ура".
Кто-то из моих бойцов принес еще пахнущее типографской краской обращение "К гражданам России!", написанное Лениным.
"Временное правительство низложено, - говорилось в нем. Государственная власть перешла в руки органа Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов - Военно-революционного комитета, стоящего во главе петроградского пролетариата и гарнизона.
Дело, за которое боролся народ: немедленное предложение демократического мира, отмена помещичьей собственности на землю, рабочий контроль над производством, создание Советского правительства, это дело обеспечено.
Да здравствует революция рабочих, солдат и крестьян!"{152}
К 14 часам в Смольный возвратились многие отряды и части, выполнившие боевое задание. Задымили кухни. Но нам, командирам, пообедать не удалось: нас пригласили в Белый зал Смольного, набитый до отказа людьми: членами Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов, членами ВРК, делегатами, прибывшими на II Всероссийский съезд Советов.
14 часов 35 минут. Заседание Петроградского Совета объявляется открытым.
В напряженной тишине раздался голос председательствующего:
- Слово предоставляется Ленину!
Буря восторга подхватила всех нас: "Да здравствует Ленин!", "Слава Ильичу!", "Да здравствует революция!" Крики "ура", приветствия в течение нескольких минут потрясали зал, который ничего подобного доселе не видел и не слышал. Под потолок летели кепки, шляпы, фуражки, бескозырки, белые папахи, островерхие шапки. Наконец все стихло. Ленин начал свою речь.
- Товарищи! Рабочая и крестьянская революция, о необходимости которой все время говорили большевики, совершилась.
Крики "ура" снова потрясли зал. С исключительным вниманием слушали мы простые, доходчивые слова вождя революции.
Впервые после июльских событий Владимир Ильич выступал публично. 4 июля, в день расстрела мирной демонстрации, и 25 октября - в час победы. Все это не могло не придать его речи особый смысл, звучание, даже обычно не свойственную Ленину торжественность. Он говорил о том, что волновало, чем жили мы все. Человек на трибуне был частью нас. От дешевой кепки мастерового человека, которую он сжимал в руке, от всей его непринужденной, естественной манеры держать себя вплоть до победоносного прищура улыбки - вылитый пролетарий. Его сердце билось в унисон с сердцами всех в этом зале, с великим сердцем трудового народа, всего человечества.
- ...Отныне наступает новая полоса в истории России, и данная, третья русская революция должна в своем конечном итоге привести к победе социализма... Теперь, - развивал свою мысль Ильич, - мы научились работать дружно. Об этом свидетельствует только что происшедшая революция. У нас, продолжал он, - имеется та сила массовой организации, которая победит все и доведет пролетариат до мировой революции.
Владимир Ильич был обеспокоен тем, что Зимний, Главный штаб еще не взяты, и потребовал не только от ВРК, но и от участников заседания сегодня же все эти объекты занять. Заседание постановило: "Прения по докладу не открывать". Составленная Лениным резолюция была принята единогласно.
Ночь пятая - штурм
"Выкурим "временных". "Кавалерия" в Зимнем. Замечательный документ (Выстрел "Авроры"). Рассказ Тимохина. На приступ. "Именем Военно-революционного комитета..." Что происходило в Смольном.
Как только окончилось заседание Петроградского Совета, я получил приказ: немедленно вести отряд к Главной арке перед Зимним.
Это задание красногвардейцы встретили с большой радостью:
- Наконец-то и нам дали боевое задание! Выкурим "временных" из осиного гнезда. Хватит, засиделись!
К 18 часам 25 октября отряд занял позиции у Главных ворот. Вскоре из Петропавловской крепости, где располагался новый командный пункт - штаб ВРК, прибыл Еремеев (дядя Костя) и уточнил боевую задачу для моего и Путиловского отрядов.