— Ну вот и хорошо, — отпустил я охотника. — Разобьём лагерь здесь. Без огня.
Эта ночь вышла необычной настолько, что мне попервой никак не удавалось уснуть. Ветер к этому времени поутих, и гнетущая тишина нависла над лесом. Иногда, где-то во мраке, раздавался лёгкий треск или шорох, и мы все настораживаясь вглядывались во тьму. Спустя несколько часов в полудрёме я продрог как собака в холодную осень. Растерев руками лицо, я огляделся. У меня вдруг появилось гнетущее ощущение, что из глубокой тьмы леса за нами кто-то наблюдает! Кто-то холодный, как лёд который окутывает мои ноги… пробирается под куртку… под рубаху… ближе к сердцу…
«Сейчас… Сейчас запахну поплотнее куртку… засуну руки в рукава, и усну… Вот так… вот так…»
Яркое пламя вспыхнуло в ночном лесу словно взрыв сверхновой звёзды во мраке космоса! Ледяное оцепенение резко отпустило тело и я встрепыхнулся, сбрасывая с себя кусочки тоненького льда, который образовался на складках одежды, и даже на щеках!
Рах замер посреди лагеря со вскинутой вверх рукой и держал в воздухе мельтешащее пламя. Сейчас Разнак был именно рахом! Безумно голодный взор акульих глаз скользил по лагерю, словно выискивая добычу. Черты его лица заострились, и стали хищническими. Довершал картину тёмного существа — истинно звериный оскал!
— Разнак!? Что ты де…
— Любит! Она нас люююбит!!!
«Филик!?»
Меня что-то рвануло от дерева, облокотившись на которое минуту назад я впадал в ледяную дрёму. В тот же миг, на уровне моей шеи в ствол впилось острое мечете Филика, и натужно загудело! Раздался треск вспыхнувших крон деревьев, и рах упал на колени, явно устав держать заклинание. Однако пламя вверху продолжало освещать место.
— Деревья горят! — прокричал Хорст рядом со мной.
Из темноты появился Кнарк, и они напару с Филиком кинулись на нас.
— В сторону, анай! — отбрасывая меня, ринулся на них алагат.
Лица охотников расползались блаженными улыбками с полуприкрытыми от неведомой эйфории глазами. Пуская изо рта слюни, они, хохоча в диком безумстве, довольно резво накинулись на алагата. Благо у того был щит и он вполне достойно их встретил.
«Где Заран и Нурхл!? Где мои клятвенники, чёрт бы их побрал!»
И тут раздался звон клинков где-то позади меня. Я обернулся. От недавно ещё полыхающего зарева глаза не могли рассмотреть нихрена за границей света. Треск горящих крон над головой едва давал достаточно света, что бы просто увидеть очертания окружения. В контрастном полумраке скачущих огней мне всё-таки удалось рассмотреть, как здоровенная фигура эквилианца тоже с кем-то сражается…
«Там тоже двое наседают!… Да где же мои…»
В пятно света, от всё больше разгорающихся деревьев вокруг, буквально выпало мотыляя окровавленным обрубком руки тело.
— Заран!?
Осоловевший взгляд клятвенника обратился ко мне… и не произнося ни слова, он с пеной у рта ринулся на меня с занесённым над головой клинком. Обрубленная рука чуть выше локтя, его походу совсем не волновала. Ужасало то, что по идее из неё должна была кровь бить фонтаном, но она едва была заметна на ране!
Мои же собственные конечности после оледенения еле двигались и мне ничего не оставалось, кроме как неуклюже отползать назад, судорожно пытаясь онемевшими руками вытащить клинок. За спиной Зарана вдруг ярко вспыхнуло малиновое свечения! Следом раздалась череда лязгающих металлических звуков! Тарик вскрикнул от боли, а за тем с той стороны донёсся рык разъярённого медведя. Раздался хлюпающий звук с хрустом, и малиновое сияние погасло.
Всё это пронеслось буквально за секунду, как во мраке и пламени я увидел несущуюся ко мне смерть, в виде меча в руке обезумевшего Зарана.
— Она! Меня!! Любит!!! — выкрикнул он перед тем, как меня убить.
Глава 4
Над головой раздался треск ломаемого дерева, и в миг, когда лезвие его меча почти достигло цели, на Зарана рухнула объятая огнём верхушка дерева, погребая его под собой. В воздух взметнулось облако искр, дыма и пепла, раскидывая по сторонам горящие обломки веток. Одежда на мне начала парить и местами тлеть. Просто чудо какое-то, что меня не придавило вместе с Зараном!
Страх и пламя привели моё тело в чувство. Исторгая мат и проклятия, в один рывок на четвереньках я отполз подальше от огня. За спиной, в пылающей горе веток, раздался хрипящий вопль боли. Обернувшись, я увидел как в огне мелькнула рука клятвенника. В ноздри пахнуло горящей древесиной, сосновым клеем, и запахом горевшего заживо человека.