— Верн, анай Янко.
Я в недоумении посмотрел на него.
— В ордене Истинной Веры нет господ. — едва усмехаясь пояснил Второй Несущий Весть. — Все пятеро Несущих Весть носят титулы ве́рнов. Так что когда обращаетесь к высшему руководству нашего ордена, не стоит говорить «господин».
Я пожал плечами, корча дурака:
— Извините, если обидел. Я не сведущ в религиозных титулах вашего ордена, потому как поклоняюсь своим богам.
Грок кивнул, делая несколько шагов и подходя ко мне:
— И позвольте узнать, каким же?
Второй Несущий Весть вдруг цепко своим взглядом поймал мой, и словно в душу заглянул. От такой настойчивости и беспардонности я буквально опешил.
— Со всем уважением к вам, и вашему ордену верн Грок, но кому поклоняюсь я — это личное!
Старик ещё некоторое мгновение испытывающе на меня пялился, а потом хмыкнул и с недовольным видом молча двинулся в путь.
«Ты гляди кака цаца! Ещё б ножкой топнул, хрычара блин.»
Объективно — я не имел ничего против Истиниан. Мне абсолютно безразлично кто во что верует — это личное дело каждого. Но мне очень не нравилось, когда веру, какую бы то ни было, насаждают едва ли не насильственно. Я считаю, что каждый должен прийти к вере сам. И именно к той, к которой у него лежит душа, а не к той, которую навязывают со стороны фанатики, каким бы то ни было образом. А приверженцы ордена Истинной Веры, судя по многочисленным слухам и перетолкам, являются именно такими.
В течении двух последующих дней мы продирались сквозь лесную чащу северных чащоб, неустанно преследуя Нарвану и её дочь. В какой-то момент я даже хотел отказаться от дальнейшей погони, ибо буквально каждой клеткой начал ощущать тихую угрозу исходящую от людей ордена. Кривые взгляды истинианских воинов нервировали нас всю дорогу. Осуждающий, надменный взор старика не спускающего с меня глаз, наводил на мысли, что он усиленно обдумывает нечто такое, на что ему трудно было решиться. Так смотрит убийца на появившегося из неоткуда свидетеля его преступления, в раздумьях бежать, или добавить к своему чёрному списку жертв ещё одну. Насмешливые поглядывания в мою сторону, утайкой через плечо, сынка Гдора, и прочие признаки затягивающейся петли, заставляли нервничать как меня, так и моих спутников.
В конце концов всё это подвело меня под одну мысль — надо валить от них, и как можно быстрее.
«Сегодня же ночью! Но сперва, есть одно дельце…»
Едва в ночь стали лагерем, я с шутками-прибаутками прошёлся по нему и прикупил у солдат пару бурдюков вина. Платил щедро, не торгуясь. Жалуясь на проклятых ведьм и грёбаный осточертевший лес, я рьяно проявлял желание успокоить нервы и хорошенько выпить. Сетуя на то, что было бы неплохо ещё и девку какую под бок, но мол что поделать — чего нет, того нет! Несколько неосторожных колкостей от усмехающейся солдатни по поводу последнего, я пропустил мимо ушей, давя лыбу в ответ.
К тому времени как холодная ночь опустилась на лес, мы втроём максимально правдиво отыгрывали роли перебравших с пойлом мужиков, горланя на весь лес ругательства, споря о какой-то херне до усёру и замалым не кидаясь друг другу в морду на этой почве. И если для всех вокруг мы были просто пьяными мужиками, то Гдор осуждающе покачивал головой при взгляде на меня, а его щенок откровенно насмехался тыкая в нас пальцем. Судя по раскрасневшемуся лицу и походному кубку в руке, Руан основательно так пригубил винца, ничуть не стесняясь пить при отце. Хотя что говорить, ведь ему шестнадцать — мужик уже по местным законам, и волен поступать как считает нужным.
В общем, как итог — мы всей троицей рубанулись спать в каких-то кустах на окраине лагеря, храпя так, что деревья тряслись. Особенно в этом деле преуспел могучий Тарталан, но и мы с Хорстом не отставали, настолько правдоподобно и громко захлёбывались пьяным храпом, что ближайшие к нам вояки поспешили сменить место дислокации подальше от нас.
Едва лагерь затих, и за парой костров часовые стали ронять головы, я, лёжа и укутавшись в плащ, тихонько толкнул в плечо Хорста. Алагат тут же ответил обратной тычкой, и с храпом повернул голову к Тарику, использовавшему вместо подушки выступающий из земли корень толстенного дерева. Тарик тут же приоткрыл один глаз, и некоторое время осматривал лагерь Убедившись, что можно действовать, эквилианец шевельнул ногой, подавая знак, что всё тихо. А тем временем, набирая силу где-то высоко в кронах вековых деревьев, зашумел ночной ветер. Звёзды на безлунном небосводе гасли одна за одной, а местами и целыми россыпями.