От артефакторики правитель Лаиса был далёк.Но когда Густав Аратин предложил создать охранный контур, препятствующий мутантам Сумеречного леса бродить по окрестным деревням,он не только поддержал идею, но и принял живейшее участие в процессе его настройки и установки.
Аратин всегда охотно делился с друзьями секретами своего мастерства. И не увидел ничего подозрительного в интересе Лаиса к тому, как он вывел из зоны действия артефактов их истарскую четвёрку и огёвок, которые, для стабильности магического фона, должны были свободно перемещаться по Магису.
Ментальный слепок с информацией об этом Дамьян сохранил. А когда Густав Аратин отгородив Магис от прочих миров, не вернулся из Сумеречного леса, Дамьян Лаис озаботился получить аналогичную защиту, но уже без всяких исключений.
Для этого он наведался в курируемый Аратином интернат для магов-артефакторов. Вдохновлённые божественной идеей, а для местных жителей истарцы богами и были, маги долго старательно корпели, но создали необходимое.
Так в Сумеречном лесу появилась вторая мёртвая зона, пройти через которую стало невозможно. Пытаясь её преодолеть погиб, отправившийся на поиски свого учителя, предок Асии.
Убеждённый, что теперь Аратину уж точно не вернуться, Дамьян Мудрейший, без оглядок и ограничений, упивался властью над королевством Лаис, названным так в его честь.
Но думая, что это его стараниями заперт Густав в Сумеречном лесу, король ошибался. Дамьян даже не предполагал, что Аратин добровольно обрёк себя на безрадостное существование.
Густав Аратин не зря звался Великим артефактором. Готовя замыкающий Магис контур, он учёл множество факторов, сумел уберёчь себя от магического выгорания, не лишился собственной личности, что вполне могло случиться, когда он пропустил через себя мощнейший энергетический поток, создавая постоянную подпитку для защитного купола.
И только об одном он не подумал. Оказалось, что слишком много силы, это не всегда благо. Излучения его организма теперь были опасны для всего живого. И Густав предпочёл не возвращаться к людям. Пожалуй, он сумел бы отвести от себя, перенаправить магические потоки. Но кто бы тогда вливал энергию в нуждающийся в постоянной подпитке артефакт? Видно, была на то воля Богов, что без человеческого участия, защита, делающая Магис недоступным для непрошенных гостей, не работала.
Время словно замерло. Где-то там, за пределами Сумеречного леса, бурлила жизнь. А Хозяин Лиловой пустоши давно потерял счет годам. В его обособленном мире не случалось ничего непредвиденного.
Густав чувствовал, когда требовалось сбросить в артефакт защитного контура избыток накопленной им энергии. Всё остальное время он был совершенно свободен.
В первый год своего добровольного заточения Аратин занялся обустройством жилища. Имея безграничный магический резерв, Густав принялся экспериментировать. Созданные им хоромы не выдерживали никакой критики. Архитектурный бред безрукого зодчего. Но крыша над головой имелась. Тогда ему казалось, что она необходима.
Ни во сне, ни в пище Густав теперь не нуждался. И всё же, повинуясь привычке, а не потребности, время от времени он готовил на костре незамысловатую пищу. И даже расчистил родник с чистой прохладной водой, вокруг которого образовалось небольшое озерце.
Лиловая пустошь была не обитаема. Никакая живность в искрящейся избытком магии траве не водилась. Но немного дальше, в лиственном подлеске, где и обосновался Аратин, жильцы имелись. Обнаружил их Густав не сразу. Представители местной фауны, почуяв более сильного хищника, затаились. Но живя на одной территории не возможно не пересечься.
К радости скучающего Аратина, на его территории обитали и весьма необычные, наделённые зачатком разума мутанты. Со временем он подтянул их развитие до приемлемого уровня. Хоть какое-то, но общение. Служили они ему охотно, выполняли любые поручения, делились добытой живностью.
Со временем Аратин узнал о мертвой зоне, окружившей место его обитания. Но никак на это не отреагировал. Ему она не мешала. О том, чьими стараниями она возникла и зачем кому-то понадобилась, он не задумывался. Не было в том смысла. Смысла вообще ни в чём больше не было.