- Так. А зверь ли ты?- прошептал Майлин, отчётливо ощущая запертую в существе магию.
Сделав несколько осторожных шажков, Май опустился на корточки перед не переставшей поскуливать лисичкой. Ей явно было страшно подпустить к себе незнакомца. Но нужда оказалась сильнее страха.
Протянув руку, Майлин осторожно огладил пушистую спинку. Он диагностировал сильный ушиб позвоночника и теперь, направляя на больное место свою силу, бережными поглаживаниями лечил странного зверя. Жалобный скулёж вскоре сменился радостным урчанием.
- Полегчало?- улыбнулся целитель.- А это у тебя что такое?
Пальцы Онура наткнулись на узкую полоску ошейника.
- А вещица-то с секретом. Кто же на тебя его надел?
Теперь он точно знал, что в этом мире есть магия. И люди в ней весьма преуспели. Найденная им на шее лисички полоска кожи запирает присущую, лежащему у его ног существу, магию, не позволяя животному призвать свою силу.
-Кто же ты есть?- спросил, зацепившись взглядом за выразительные глаза зверя, с мольбой и надеждой уставившиеся на него.
- Хочешь, что бы я снял ошейник?- понял Май.- Увы. Не могу. По крайней мере, не сейчас и не в этих условиях. С наскока с твоим украшением не справиться.
Узкая мордочка разочарованно опустилась на лапы. Майлину показалось, что он расслышал протяжный тоскливый вздох.
- Чем мог, помог. Прости,- развел он руками, поднявшись с земли.
И на удачу спросил.
- Мне бы выбраться к людям. Дорогу не покажешь?
Зверек, разумеется, ничего не ответил. Навострив ушки, он прислушивался к голосу человека. А когда Май замолчал, ткнулся носом ему в ноги и жалобно заскулил.
-Ладно, забудь. Сам разберусь.
Майлин разговаривал с лисичкой не потому, что видел в ней разумного обитателя этого мира. Просто, с её появлением стало не так одиноко. Он даже имя зверьку придумал.
- Пойдёшь со мной, Рыжик?
Казалось, что лиска задумалась. Если бы речь шла о человеке, Май решил бы, что сейчас в ней борются два чувства: очевидный страх и желание согласиться на его предложение.
- У тебя есть время подумать,- усмехнулся он, понимая всю абсурдность своего упорного стремления видеть в Рыжике существо, наделённое интеллектом. – А я тут, пока, в дорогу соберусь. А то, понимаешь ли, совсем налегке путешествовать не с руки. А тот, кто меня сюда закинул, подобными мелочами не озаботился.
Продолжая обращаться к молчаливому мохнатому слушателю, Майлин тщательно осматривал кору так похожих на березки деревьев.
- Знаешь, пусть и не совсем береста, но сгодится. Сейчас я несколько туесков смастерю. В них и воду набрать можно и ягоды будет куда собирать. Я же не беспомощный мальчишка, а опытный травник. Так что, не пропаду. А вот тебе, красавица, в дороге самой себе пропитание добывать придётся. Не охотник я, уж извини.
Лиса выразительно фыркнула. Май скосил на неё глаза. Интересно, насколько она его понимает? Онур вполне допускал мысль, что под пушистой лисьей шубкой может скрываться оборотень. Но, даже если и так, говорит он на истарском языке, местные наречия ему незнакомы.
И в этом крылась ещё одна проблема. К людям-то он выйдет. А дальше что? Чтобы сделать элементарный артефакт-переводчик, требуется время и исходное сырьё, которое нужно ещё добыть.
Часа два Онур провозился в подлеске. Спасённая им лиска какое-то время вертелась рядом. А потом убежала в лес. Майлин не стал расстраиваться. Вольному воля. И вполне возможно, что рыжая красавица к нему ещё вернётся.
Собранная им кора оказалась довольно эластичной и вполне пригодной для задуманного. Сложив туеса друг в друга, довольный собой Май вспомнил, что не плохо бы и позавтракать. Горсти ягод, найденных неподалёку, здоровому мужскому организму явно было мало.
Добравшись до места своего ночлега, Онур разгрёб остывшую золу и, тщательно очистив яйца от скорлупы, впервые за два дня более-менее сытно поел. Хотелось выпить горячего. Но вскипятить воду было не в чем. Подумав немного, Май пошёл к реке. Собрав горку песка пополам с глиной, поднял над ней руку и призвал силу. Оказалось, что строить забор легче, чем создавать что-то маленькое, полое и жаропрочное. Первый опыт в гончарном деле вышел провальным. Но Онура это не расстроило. Пусть и безобразной формы, но сосуд у него получился. Набрав воды в свой шедевр, он отнёс его к своему дереву. Ещё немного возни и под «почти кастрюлей», устроенной на камнях, загорелся огонь.