Да и, как бы ни был уверен в своей правоте Ричард, Гордону с трудом верилось, что герцог согласится рискнуть наследником, на воспитание и обучение которого потратил столько усилий. Возможно, думал Гордон, Энрико Лаис не меньше него самого сейчас мается проблемой тяжёлого выбора? Пожалуй, не с Ричем, а с его отцом стоило откровенно поговорить.
Гордон Орнали очень бы удивился, скажи ему кто, что герцог Энрико Лаис свой выбор сделал тридцать шесть лет тому назад, когда у него родился наделённый магией первенец. Ни отказываться от сына, ни лишать его магии Энрико не собирался. Ради спасения своего наследника, герцог несколько лет обхаживал императора Овертина, втирался к нему в доверие, чтобы в конечном итоге добиться назначения в посольство Турана.
Новый посол прибыл в Туран с женой, которая вскоре вынуждена была вернулась на родину. Тяжело заболел восьмилетний сын герцога, оставленный родителями в Истаре.
Ещё немного усилий и очень много денег, и советник Стани склонил императора позволить герцогине увезти с собой в Туран ребёнка, не дожидаясь, когда он перерастёт возраст проявления дара.
В Туране наследник герцога получил не только общее, но и магическое образование. И то, что постигал он эту науку тайно, не помешало ему достичь предельных, для уровня его одарённости, высот.
В Истар семья вернулась, спрятав дар Ричарда под магическим ограничителем. Герцог Лаис, вообще, ухитрился прихватить с собой много занятных безделушек. Разумеется, он это не афишировал. Но те, кого гнала нужда, по наитию, ловко и осторожно направляемому самим же герцогом, рано или поздно, но обращались к нему за помощью. Отец Гордона, был из их числа.
Первое время граф Орнали сам обучал своего одарённого сына, благо родовой перстень-артефакт помогал им скрываться от службы контроля за магической активностью. Но к сожалению, хотя раньше подобное сочли бы благословением свыше, у наследника графа оказался слишком уж высокий магический потенциал. Магия бурлила в крови у юноши, рвалась наружу. С каждым годом обуздать её становилось всё сложней.
За внушительную сумму предприимчивый герцог уступил графу Орнали один, из припасённых им впрок, магических ограничителей. А приглашённый в герцогский замок Гордон, познакомившись с Ричардом, стал частым гостем в доме Энрико. Сыну герцога было чему научить, с трудом справляющегося со своим даром, друга.
Через какое-то время, стараниями Энрико, к их компании присоединился и средний сын графа Брилли. В доме герцога Лаис постоянно тусовалась золотая молодёжь. Ричард , как самый старший и умелый, главенствовал над юношами, вынужденными прятать под ограничителями свою одарённость. Юные отпрыски знатных семей, тщательно отобранные герцогом, под руководством Ричарда Лаиса охотно приобретали практические навыки по использованию магии. Сила трёх родовых артефактов, перешедших от отцов к одарённым сыновьям, надёжно срывала не слабые колебания магического фона, вызванные запретной практикой. Герцог умело формировал вокруг своего наследника, в противовес императорским, команду преданных ему магов.
Энрико Лаис, страшась гнева Богов, не ставил своей целью насильственный государственный переворот. Да и силёнок на то у него бы не хватило. Он просто стремился обезопасить себя и сына от любых неожиданностей.
То, что император Овертин проявил себя как недалекий и слабый правитель, играло на руку предприимчивому герцогу. Как и то, что Боги не благословили императора наследником. А уж когда Овертин умудрился потерять единственную дочь, герцог вообще пришёл в восторг от открывшейся перспективы. Он уже примерялся к трону, и тут Глой Стани, поставив всё на карту, глупо и бесславно проиграл, наградив Истар императором плебейского происхождения.
Вместе с советником Стани потерпел поражение и гецог Лаис. Вот только, его игра к тому времени ещё, по настоящему, не началась.
Своими предками герцог гордился по праву. Среди них были незаурядные государственные деятели, знаменитые учёные, могущественные маги. В благодатные времена, когда наличие дара возвеличивало, а не принижало человека, его далёкий прапрадед взял в жёны Истарийскую принцессу. И владыка империи не увидел в том для себя ничего зазорного. Так кровь его рода смешалась с императорской.