— Если тебе так хочется — давай… Убей меня! — Адриан перестает сопротивляться и просто легко поглаживает душащие его руки. — Но стоило ли тебе тогда спасать меня от солнца? — постепенно голос меняется на еле слышный шепот. Еще чуть-чуть и будет сломан сначала кадык, а затем и трахея. — Тогда… я не думал о своей семье… А ты упрекал меня в этом… Трэин, вернись… Ты же не такой… — наверное, глупо вот так просто разговаривать с тем, кто пытается убить тебя, но сейчас он не мог ничего поделать. Мужские руки переместились, удобнее перехватывая голову и силясь оторвать ее. Но перворожденный все равно находит рукой лицо охотника, легко проводя по щеке кончиками пальцев.
Прикосновение чужой руки. Почему такое знакомое?
— Если ты не остановишься, с Анной и Мари ты будешь объясняться сам…
Ничего не видящий взгляд упирается в спокойное лицо перворожденного. Слишком спокоен, слишком красив даже сейчас.
«Почему я…» — первая рассеянная мысль, но ведь это всего лишь сон.
Асфиксия начала накрывать его, сознание плавно стало утекать, и в голове крутилась лишь одна мысль — может ли вампир умереть от удушья? Если нет, то с оторванной головой вполне.
— Останови меня. — голос не слушается, срываясь на шепот. Почему он думает, что если раньше его не остановили, то остановят сейчас? Руки начинают дрожать, и хватка уже не такая сильная.
Медленно, стараясь не делать резких движений, вампир отводит руки в стороны и принимает вертикальное положение, садясь рядом с беловолосым.
Он чувствует, как тонкие пальцы обхватывают запястья и осторожно отводят руки в стороны, а он замер, словно это и не его тело вовсе. Только сейчас Иной осознает, что тугой обруч, сжимавший грудь и не дававший дышать становится слабее, а клеймо уже не так жжет ногу. Он и не понял, как Адриан оказался сидящим рядом с ним, а тело начинает бить крупная дрожь.
Трэин неверяще опустил взгляд на собственные руки. Нет, сейчас это был не сон. Подняв взгляд на Адриана, охотник дернулся в сторону, отползая от брюнета, будто боясь, что это повторится.
— Я не мог сделать это… Я не собирался, правда… — в серых глазах нескрываемый ужас и паника. Упершись спиной в кровать, он прячет лицо в ладонях. — Это не я… Почему ты не остановил меня?.. — его всего трясет, а мысль о том, что он мог убить этого вампира приводит в ужас. Какая ирония. Из груди вырывается нервный смешок. — Это все из-за тебя. — тихо произнес Трэин, все еще пряча лицо. — Уже которую ночь мне снится приказ убить тебя, а ты и не сопротивляешься, позволяешь сделать это. Я устал просыпаться в холодном поту… — мужчина облизнул пересохшие губы и поднял взгляд на Адриана. Это был измученный взгляд того, кого постоянно что-то гложет. — А еще мне снился тот день, когда мне поставили клеймо. — черт знает, что сподвигло его на эти откровения, но мужчина чувствовал — нужно выговориться.
Адриан наблюдал за зарождающейся истерикой и крупной дрожью, сотрясающей обычно спокойного Трэина. Вслушиваясь в его тихий, сбивчивый голос, Адриан пытается понять, что в этом рассказе так настораживает.
— Я раньше никогда не видел снов, особенно о том, что было до того, как я по праву стал зваться воином ордена. Я вообще ничего не помню до тринадцати лет. Самое первое воспоминание — я просыпаюсь после церемонии. — подтянув колени к груди, Иной обхватил их руками и положил на них голову, глядя в стену. — Все остальное знаю лишь со слов ате. Я даже не помню, почему так начал называть наставника! Я пытался спросить у него, но он сказал, что я сам должен вспомнить… А я не могу. — он всегда искренне не понимал тех, у кого были хоть какие-то воспоминания из детства, это было странно. А сейчас Трэин осознавал — это с ним что-то не так.
Мозг вампира начинает быстро обрабатывать полученную информацию, пытаясь найти что-то похожее, с чем перворожденный мог встречаться раньше, но на это требовалось больше времени.
«Тот день, когда мне поставили клеймо… После того, как стал полноправным членом ордена…» — в мыслях начинает вырисовываться не совсем четкая версия, но она практически не доказуема.
«Могли ли они что-то сделать с ним на церемонии принятия клейма воина ордена?» — Адриан переводит взгляд на Иного и его затапливает то чувство отчаяния, что он видит в серых глазах. Приходит мысль просмотреть ауру мужчины. Но все так же красным светом светятся лишь его метка и клеймо ордена. Но если его метка просто светилась, то клеймо ордена пульсировало, будто бы с чем-то контактируя или чему-то сопротивляясь.
— Трэин, а у тебя не болит метка или клеймо? — Адриан протягивает руку и проводит рукой около того места, где находится клеймо, не касаясь его. По руке словно проходится электрический заряд, злобно впиваясь в ауру, и Адриан, хмурясь, убирает руку.
Поморщившись, Иной отвел взгляд, качнув головой.
— Метка вообще не беспокоит, но… Клеймо болит почти не переставая. — прикрыв глаза, охотник потер ноющий висок. — Когда сплю — сильнее. — он посмотрел на Адриана. Трэин не очень-то понимал, почему брюнет спрашивает это. — Почему тебя это интересует?
— Просто мне кажется странным, что у тебя такие большие провалы в памяти.
На это Иной лишь пожал плечами. Он уже успокоился и вернул себе способность здраво рассуждать. Была лишь легкая усталость, да тело странно ныло.
Адриан решил все-таки рассказать о своих подозрениях.
— Обычно у человека хоть и мало, но остаются воспоминания из детства, хотя бы самые яркие или значимые, по его мнению, у тебя же этого нет. Не знаю… Память, конечно, может не вернуться… Но какие-то моменты, особенно яркие, вспоминаются…
— Для меня это было нормальным. Я всегда жил лишь тем, что нужно ордену. Только и всего. Жить ради ордена и Мастера, делать все, что от меня потребуется, беспрекословное подчинение… — негромко произнес он, не глядя на перворожденного. Сейчас он не мог на него смотреть, все еще чувствовал вину.
Адриан пытался рассмотреть структуру связей клейма и ауры Трэина, но они были столь плотными, что не пропускали и не давали рассмотреть. Он видел, что она светилась красным, но больше ничего.
— Странно, она меня не пускает… — покачал брюнет головой.
Слушая Адриана, Трэин задумался над тем, что же все это может значить.
— Честно сказать, я плохо представляю то, что ты имеешь в виду. Я не маг — воин. — уголки его губ чуть приподнялись вверх в извиняющейся улыбке.
Адриан и не заметил, как ему стало немного легче, оттого что он больше не видит это пугающее выражение лица и отчаяние в глазах.
— Но знаешь, мне кажется, это не все… — подняв руку, он приложил ее к центру груди и чуть надавил. — Вот тут болит все сильнее. Слишком много… — он попытался подобрать подходящую формулировку. — эмоций и чувств… Этого не было раньше… — охотник как-то смущенно опустил взгляд. Его действительно смущало и добавляло неловкости все те эмоции, что он стал переживать.
«Как же раньше было просто…» — с какой-то тоской подумал он.
Глядя на смущенного Трэина, Адриан пытался совладать с желанием поцеловать его, утешить, но остался сидеть на месте, понимая, что если охотник вспомнит, то что здесь происходило — ему не поздоровиться.
— У меня есть предположение, что метка просто блокировала что-то, но… я сам не уверен, возможно ли такое…
— Блокировало? — Трэин непонимающе посмотрел на вампира. — И как же узнать, если это так? — вытянув ноги, он откинул голову на край кровати. Охотник никогда не вдавался в магические науки, предпочитая полагаться на физическую силу. А вот сейчас, он был бы не прочь хоть что-то в этом понимать.
— Ну, существует несколько способов, но их нужно искать где-то в книгах, что были в моем кабинете. — вампир рассматривал открытую шею, вспоминая, как всего несколько часов назад покрывал ее поцелуями. — Я не помню точно, в чем они заключаются.