— Адриан… — в горле пересохло, а он не удержался и опять опустил взгляд, молясь всем богам, чтобы на его лице не было следов смущения, но его молитвы оказались пустыми. Серебристо-серые глаза смущенно блестели, а лицо залила краска.
А вампир все не мог надышаться им, его дыхание было частым, он чувствовал себя целым, как будто недостающая часть теперь на месте и перед ним целостный рисунок. Безумно хотелось притянуть его к себе, обнять, чтобы наконец поверить в то, что это не мираж, и охотник действительно стоит здесь перед ним. Адриан прекрасно понимал, что встреча будет недолгой, и от этого тяжелый вздох невольно вырвался из груди, руки отпустили запястья мужчины, а сам Адриан отошел обратно к дивану.
Когда с кожи пропало ощущение тонких пальцев, а воздух тихо заколыхался от движения вампира, Иной лишь поворачивал голову, пытаясь проследить его передвижение. В отличии от перворожденного, он не видел в темноте, а потому и не рискнул двигаться дальше.
— Лучше бы ты не приходил… — Хоть в комнате и была полнейшая темнота, но вампир все равно прикрыл глаза рукой. Это было похоже на наркотик. Вроде и получилось отказаться, забываешься, но как только пробуешь вновь, с каждым разом все труднее верить в то, что сможешь прожить без него.
Одна фраза, а чувство, будто в под дых ударили. Трэин попытался разглядеть брюнета, но безуспешно.
— Почему? — он действительно не понимал этого. — Я тебе настолько противен? — вопрос прозвучал резче чем он ожидал, а голос злее. Сероглазый сделал шаг в пустоту, сокращая расстояние. Пальцы коснулись чего-то твердого и гладкого, будто кожаного.
«Наверное, подлокотник.» — определил мужчина. Ему надоело все до чертиков. Почему он должен мучиться, а этому плевать? Раздражение постепенно овладевало им, но было что-то еще… будто ледяные иглы попали в сердце. Обида. Он изводился, волнуясь о том, чтобы этот кровосос остался жив. Каждую чертову ночь он не мог спокойно уснуть, потому что брюнет пробирался в его мысли.
Адриан не ожидал на свою фразу столь бурной реакции. Перворожденный мог сказать, что да, противен, и тогда Трэин бы ушел, но он не мог просто произнести этих слов. Кому угодно, но только не этому охотнику. Вампир сидел с закрытыми глазами, так как точно знал, что они будут светиться в темноте. Но он мог видеть ауру Иного. Он видел, как сероглазый сделал один шаг и оказался почти рядом с ним. Осталось только протянуть руку, и можно было дотронуться.
— Или уже получил все, что было нужно? — ну и кто его за язык тянул? Фраза вырвалась сама собой. Прикусив губу, Трэин отвел взгляд в сторону.
«Значит, вот как он все видит… Я использовал его…» — Адриан резко встал и, используя свою скорость, переместился к двери. Внутри начала закипать злость. Он так же быстро перемещается обратно к охотнику и толкает его на диван.
Он ждал ответа на вопрос, когда воздух справа от него колыхнулся, а потревоженные короткие пряди волос защекотали щеку.
«Сбежать решил?» — раздраженно подумал Трэин, не успевая развернуться и, чертыхнувшись, падает на диван. Мужчина только успел перевернуться на спину, когда почувствовал тяжесть чужого тела.
Пока беловолосый не успел встать, Адриан садится ему на бедра, блокируя ноги и руками снова сжимая запястья.
— Знаешь, почему твой приезд сейчас был ошибкой? — Адриан наконец-то вновь открывает глаза. Ярко-красные, светящиеся в темноте.
Такие яркие глаза, словно два рубина, что ярко горят под лучами солнца.
«Когда он ел?..» — однако, думать было просто невозможно. Сердце билось словно сумасшедшее. Слишком близко. Слишком прекрасен его голос. Слишком… Он пытался вникнуть в слова Адриана.
— Конечно нет… — Адриан на секунду замолкает, жадно вглядываясь в лицо мужчины, но потом все-таки решает все рассказать. — Я не думал, что когда ты уйдешь со мной, будет твориться такое. За то время, что ты прожил здесь, во мне пробуждались давно забытые мною человеческие чувства. — жарко произносил брюнет, впиваясь взглядом в серые глаза, надеясь разглядеть там реакцию на его слова, — Я думал, во всем виновата метка. Но именно в тот день, в том чертовом борделе, я понял, что это мои чувства. И что я хочу добиться от тебя ответных.
Боги, нет. Почему? Почему все это не могло оказаться игрой его больного воображения? Почему он не мог выдумать эти чувства? Неужели это может быть действительно правдой? Охотник слушал и не верил самому себе. Но это было правдой, вот Адриан прямо перед ним, практически признается в своих чувствах.
— А потом ты ушел. Меня как будто ломало изнутри, было ощущение, что отняли какую-то важную часть меня. Я считал, что это просто остаточная магия от метки, надеялся, что все пройдет, но чем дольше я был без тебя, тем хуже становилось. Ты занимал все мои мысли.
«Как и ты мои», — проносится в голове, но он не осмеливается перебить брюнета.
— И я стал чувствовать тебя, я все это время знал, что с тобой все в порядке. После я стал замечать, что не мог пить много крови, а потом вообще не мог переносить даже запах, поэтому птенцам приходилось делиться со мной своей энергией. Потому что мне нужен был только ты. С каждым днем все сильнее хотелось сорваться и найти тебя, просто быть рядом, но сам же себя останавливал… Через какое-то время я смог более или менее справиться с этим, все то, что было внутри, уже почти не рвало на части, а просто было. Но ты пришел, и все разгорелось с новой силой. — Адриан склонился к уху охотника. Дыхание перворожденного на нежной коже у уха, и губы охотника сами собой приоткрываются в тихом вздохе.
— Знаешь, я…
«Люблю тебя… нет… я не могу… Не сейчас…» — Адриан и так счел, что слишком много сказал, это был бы последний удар по его гордости.
— Я… Уже не смогу без тебя… — все же признается он.
В ушах зашумело, а дыхание сбилось. Иной не знал, что делать. Неожиданно. Много всего. Пугающе искренне. Это как если тебя резко погружают с головой в прорубь. Не готов и оглушает, а в первые минуты после выныривания забываешь как дышать.
Так же резко Адриан отпускает Трэина и исчезает из этой комнатки тенями, перемещаясь в какую-то пещеру. Вампир понимает, что сил на перемещение обратно не хватит, и решает переждать день здесь.
====== Глава 22 ======
— Адриан… — но он уже ушел. Просто сбежал, оставив растерянного охотника в кромешной тьме. Ему понадобилась пара минут, чтобы собрать мысли, которые превратились в кисель, и еще минуты три, чтобы наощупь найти механизм, который открывает потайную дверь.
Выйдя из кабинета, Трэин наткнулся на Калеба, который заметил, что с мужчиной творится что-то странное, но ничего дельного не узнал. До конца проверки беловолосый на улице дожидался остальных членов команды, скрываясь в тени деревьев. Через пару часов все было закончено и, не найдя ничего подозрительного, разочарованные воины двинулись дальше.
Вечером, когда солнце уже скрывалось за горизонтом, они остановились на ночлег и разбили лагерь. Была выставлена очередь караула, и мужчины улеглись спать. Проснувшись ночью, Трэин долго ворочался с боку на бок, но вставать еще было рано, а спать уже не хотелось. Поднявшись, он решил пройтись до реки, чтобы напиться и возможно окунуться.
Берег, усыпанный галькой вперемешку с песком, и лес, начинавшийся метров через десять от линии берега. Все как обычно.
Найдя место, где камышей мало, а возле берега нет ила, Иной присел на берегу и, зачерпнув воду рукой, умылся и напился. Подумав пару минут, он все же решает поплавать. Оставив одежду и оружие под раскидистой ивой, что росла у самого берега, мужчина спустился к воде и по пояс зашел в реку. За солнечные дни лета вода успела прогреться, и сейчас отдавала лишь приятной прохладой, а не колючим холодом, как бывает осенью или весной. Комаров и мошкары уже не было, а потому можно было спокойно поплавать. Несколько мощных гребков — и он на середине на удивление спокойной реки, в самом центре лунной дорожки. Подняв лицо к небу, Трэин какое-то время разглядывал его. Звезды уже начинали пропадать, а оттого становилось еще тоскливее. Хотя, куда уж больше… Глубокий вдох, и он ныряет. Вода в реке чистая. Можно разглядеть несколько коряг и спугнутый косяк мелких рыбешек, что поблескивали серебром чешуи. Под корягой завозился сом, но, убедившись, что опасности нет, опять залег на свое место. Чувствуя, что в легких уже не хватает воздуха, он выныривает и, восстановив дыхание, направляется к берегу.