Выйдя из воды, он провел ладонями по коже, сбивая капли воды, чтобы быстрее обсохнуть. Влажные волосы неприятно липли к лицу, спине и плечам, отчего по коже бежали мурашки. Зябко передернув плечами, Трэин мало-мальски обсохнул и оделся. Выбрав на берегу место, где практически не было гальки, он сел и стал затягивать накладки из плотной кожи. Такие были на икрах и выше коленей, закрывая места, где находились крупные вены. Такие же накладки затянулись и на предплечьях, лишь высокий кожаный воротник остался открытым. Мечи лежали рядом на песке, а сам охотник смотрел в небо. Вспомнилась та ночь у костра, когда они впервые разговорились. Иной тогда в первый раз обратил внимание на ночное небо и на то, насколько оно может быть прекрасным.
Адриан выходит из пещеры только когда луна на небе поднимается достаточно высоко. Какое-то время он просто шел по лесу, изредка натыкаясь на ночных хищников, которые настороженно обходили его, не решаясь приблизиться. Оказывается, его занесло достаточно далеко от поместья, но он и не торопился. Неспешный шаг и рой мыслей, что крутился в голове. Вскоре перворожденный почувствовал, что запах влаги усиливается.
«Подхожу к реке», — отстраненно заметил он. Адриан немного прибавил шаг и минут через десять действительно вышел к берегу реки. Подойдя к кромке воды, Адриан присел на корточки и, зачерпнув ладонью воды, умыл лицо и руки. Стало намного легче, так как вампиру казалось, что в этой пещере он собрал на себя всю пыль.
Когда он выпрямляется и осматривает окрестности, то замечает в нескольких метрах от себя человека. Камыши скрывали его фигуру и был виден лишь силуэт, а тень от ивы не позволяла ясно разглядеть хоть что-то. Он сидел на берегу и задумчиво смотрел на лунный диск. Кажется, даже не слышал ничего вокруг. Адриан стоял и пытался понять, почему ему кажется знакомым этот человек, пока легкий порыв ветра не донес до его обоняния знакомый запах.
«Тьма, да ты издеваешься», — Адриан хотел уйти, точнее подумал об этом, но лишь медленным шагом сократил расстояние между ними почти до метра и тоже сел, так же вглядываясь в ночное небо.
Тихий шорох гальки и песка заставил его обернуться. Отчего-то у него даже сомнения не возникло касательно того, кто это может быть. Бросив на вампира взгляд, Иной подтянул ноги к груди, поставил на них подбородок и перевел взгляд на воду, в которой отражалась луна.
— Значит, охотники ордена уже покинули поместье? — Адриан, наверное, впервые в жизни не знал, что сказать, но молчать тоже не хотелось.
— Да. — так же тихо ответил сероглазый. Почему он тоже оказался здесь? А может, это проделки богов, которые решили дать Трэину шанс разобраться в своих чувствах? Они достаточно долго просидели в тишине, а охотник собирался с мыслями, мучаясь, стоит ли рассказать все.
— Знаешь, я тогда не успел тебе сказать. — наконец решился он. — Это… Очень трудно. — Иной говорил медленно, тщательно взвешивая каждое слово. — Раньше я и не представлял, что человек может испытывать столько эмоций, переживать такие чувства… — он уже смирился с тем, что неравнодушен к мужчине. Было проще принять это, чем мучить себя постоянными попытками извести чувства. — А сейчас это постоянно живет во мне. Первые дни после возвращения в орден я надеялся, что все забудется как дурной сон, но ничего подобного. — горькая усмешка на мгновение появилась на его губах. — После того, что произошло в… — тут он запнулся, но все же продолжил, —…в борделе, я был напуган теми ощущениями, что испытал и… просто запаниковал.
С каждым новым словом Трэина тугая пружина напряжения внутри перворожденного стала пропадать, медленно раскручиваясь и превращаясь во что-то мягкое и светлое. Знание того, что твои чувства не пропадают в черной дыре, а находят место в другом человеке, поселяет внутри какую-то легкость. И мир уже не кажется таким уж и плохим, будто тебе на глаза резко надевают розовые очки.
— Я ночами не мог спокойно уснуть, чтобы не подумать о тебе, а с каждым часом становилось только хуже. И это было не остановить. — он распрямил ноги, носки сапог почти касались кромки воды. — А когда я узнал, что наши собрались к вам в поместье, чуть с ума не сошел от волнения… — повернувшись к Адриану, охотник несколько смущенно и выжидающе посмотрел на него. Слов больше не было. Он просто не знал, что еще сказать. Оставалось лишь дождаться, пока перворожденный переварит сказанное.
Легкая улыбка сама собой появилась на лице, а вампир приблизился к охотнику.
— Ты не представляешь, как я рад это слышать. — шепотом произносит Адриан и медленно приближается к лицу охотника, чтобы аккуратно коснуться губ, улыбаясь в поцелуй.
Иной, не шевелясь, наблюдал за тем, как сокращается расстояние между лицами, взгляд сам собой метнулся к губам вампира, что так соблазнительно улыбались. Он пораженно замер, когда мягкие губы коснулись его. Сердце испуганным зайцем скакнуло вперед. Ему потребовалось несколько секунд, чтобы осознать происходящее.
Аккуратно Адриан проводит языком по нижней губе, затем прихватывает ее зубами и чуть посасывает, стараясь не задеть клыками. Рука тянется к еще влажным волосам, для того чтобы запутаться в них, притягивая ближе, а губы уже полностью накрывают губы охотника. Вампир проводит языком по ровному ряду зубов, прося впустить и ответить. И когда Трэин нерешительно отвечает, размеренно стучащее сердце вампира, впервые за очень долгое время, заходится в бешеном темпе.
Говорят, сердце у вампиров не бьется, оно, как и душа, умирает в тот момент, когда человек отрекается от «пути Создателя». Так что же так бешено и счастливо колотится в его груди, грозя вот-вот выпорхнуть, словно птица из клетки? По телу разливается обжигающее тепло, горячей лавой перекатывающееся под кожей.
Пальцы охотника нерешительно скользнули по высокой скуле и запутались в длинных волосах, другая легла на грудь, чувствуя биение сердца. Поцелуй становился глубже, а в голове мутнело с каждой секундой.
Адриан, не разрывая поцелуя, чуть надавливает на плечи Трэина, заставляя лечь на спину. Охотник выполняет его немую просьбу и перворожденный все-таки отрывается от губ мужчины, давая возможность вдохнуть воздуха, перемещаясь к уху, обводя языком его контур и спускаясь ниже, к шее, оставляя отметины и слегка царапая кожу клыками.
Позволяя Адриану уложить себя на землю, Трэин тихо вздыхает, ловя порцию кислорода. Мужчина чувствовал под спиной песок, как он прилипает к еще влажным волосам, но губы брюнета возле уха, на шее, не позволяли думать. Возможно, все происходило слишком быстро, возможно при других обстоятельствах он и не поддался бы… Но сейчас Иной был слишком опьянен собственным признанием и тем эффектом, который оно произвело на перворожденного. Охотник лишь жмурился от удовольствия, а стоило белоснежным клыкам царапнуть ключицу — тихо застонал, сильнее прижимаясь к вампиру. Он еще никогда не чувствовал этого электричества под кожей, а оттого все было еще более волнительно, вызывающе внутренний трепет. Безумно хотелось, чтобы это не прекращалось, чтобы ощущение от его прикосновений оставались навсегда… Кто бы мог подумать, еще месяц назад он был бы в ужасе от одной только мысли о близости с мужчиной, сейчас же эта мысль еще слабо колыхалась где-то на задворках сознания, но и она разбивалась о поцелуи вампира. Руки забрались под рубашку Адриана, ведя кончиками пальцев от груди к низу живота, чуть поглаживая пах, чтобы затем пройтись по пояснице и спине, нежно надавить на выдающийся позвонок, крепче прижимая к себе, чтобы оставить у шеи нежно-розовый след от поцелуя.
— Адриан… — тихо выдыхает он в желанные губы. Рубаха была практически полностью снята, оставаясь лишь на руках, и Адриан заводит обездвиженные руки охотника за голову, отчего мужчина задышал чаще, сладко мучаясь невозможностью прижать к себе брюнета. Поцелуи стали чаще, переходя на грудь и плечи. Трэин запутался во вдохах-выдохах, стоило только перворожденному коснуться губами низа живота, отчего сероглазый выгибается дугой навстречу, широко распахнув глаза и застонав громче.