— Se fie à moi…***.
Вампир прижимает Иного к себе и несильно толкает, заставляя сделать несколько шагов назад, и снова целует, опуская на кровать. Собственная рубашка тоже снимается, и Адриан придавливает Трэина своим телом к кровати. Опираясь на локоть одной руки, второй он берет руку охотника, молча прикладывает к своему часто стучащему сердцу.
Тела не могут так врать…
Сероглазый не знал языка, на котором говорил Адриан, но отчего-то понимал значение этих слов. Ему хотелось верить и… Чувствуя под рукой биение сердца, что стало таким дорогим, Трэин позволяет себе сделать то, что хотелось, переступая через принципы и страх.
Поцелуи покрывают шею, на груди расцветают следы от укусов. Клыки только царапают кожу, а руки оглаживают тело. Дыхание становится все чаще, мужчина то и дело жмурится от удовольствия, зрачки расширены, а к щекам прилил румянец. Но тело его все так же не может двигаться по желанию хозяина.
Руки вампира замерли на бедрах Трэйна. Рука накрывает пах, легко надавливает, поглаживает. До слуха Адриана доноситься шумный вдох, а вампир уже спустился с груди на живот, язык оставляет влажные дорожки на коже. Но этого мало. Хочется, чтобы пальцы путались в волосах, руки в ответ на прикосновения тоже скользили по коже.
— Je libère…**** — выдох в самые губы, последовавший за ним поцелуй, и руки запутываются в светлых волосах.
«Я не смогу без тебя… ты нужен мне…»
Иной чувствует, как оцепенение спадает, и пальцы тут же запутываются в шелковистых волосах.
— Адриан. — шепчет охотник, чувствуя руки вампира на своем торсе, и тут же ловит его губы в новом поцелуе. Пальцы пробегаются по крепкому телу брюнета, вдоль позвоночника, осторожно надавливая на поясницу, проникая под ткань брюк и поглаживая уже ощутимо выдающийся бугорок плоти. Знакомый запах каштанов становился сильнее, опьяняя, заставляя желать большего и крепче прижиматься к телу любовника. Изящные пальцы вампира легко потянули завязки брюк, ослабляя их, а руки заставляют охотника приподнять бедра, чтобы стянуть ненужную ткань вместе с бельем. Одновременно с этими действиями, Иной помогал Адриану избавиться от оставшейся одежды, вот только руки подрагивали от возбуждения и волнения, из-за чего все продвигалось несколько медленнее.
В четыре руки они все-таки сняли с вампира остатки его гардероба.
Одежда теперь валялась где-то вокруг кровати, а Иной не мог надышаться им. Каждое случайное соприкосновение двух тел взрывались в мозгу новым фейерверком, а воздуха было катастрофически мало.
Кожа прикасается к коже, не оставляя между ними, казалось, даже воздуха. Адриан отрывается от уже припухших губ, и снова спускается вниз по груди дорожкой поцелуев. Руки оглаживают бока, смещаются ниже и замирают на бедрах Трэина. Тяжелое дыхание вырывается из груди перворожденного, а руки слегка надавливают на бедра, заставляя открыться.
Охотник следует немой просьбе, и Адриан, разместившись меж сильных ног, окинул мужчину жадным взглядом. Он хотел его. Но хотел не просто удовлетворить свой физический голод. Он хотел именно любить его. Адриан снова склоняется к охотнику и целует в живот, чуть ниже пупка переходя ниже, на бедро, намеренно избегая требующей внимания плоти.
Чувства сжигали изнутри, лавой катались внизу живота, опаляли грудь, сжигали горло от вздохов. Но Адриан будто специально медлил, мучая его, заставляя извиваться на простынях в нетерпении, и в кровь кусать губы, в попытках сдержать мольбу о прекращении этих сладких мук.
Запах тела охотника и его возбуждения, смешиваясь вместе, просто сносили крышу, и только многолетняя выдержка не позволяла ему просто наброситься на Трэина.
Губы снова проходятся близко от возбужденного естества светловолосого, на секунду отрываются от кожи, чтобы легко поцеловать головку, а затем полностью обхватить ее губами, удерживая руками бедра охотника, не позволяя толкнуться глубже.
В паху ныло, а тело била мелкая дрожь нетерпения и желания. Стоило только перворожденному коснуться возбужденной плоти, как перед глазами Иного запрыгали яркие светлячки, вперемешку с темными точками. Выгнувшись, он упирается лопатками в матрац, пытаясь хоть как-то толкнуться бедрами, чтобы наконец…
Легкие поцелуи проходятся по всей длине, скорее дразня, чем даря облегчение. Руки сероглазого путаются в волосах, пытаясь притянуть ближе, но вампир не поддается, и совсем отстраняется.
Еще немного, и он окажется у этой самой грани… Но из груди вырывается стон разочарования и неудовлетворения, а этот искуситель еще и улыбается. Кажется, ему доставляли удовольствие муки Иного. А в глазах, созданных будто из чистейшего серебра, плескалась немая мольба о продолжении, смешанная со смущением.
На губах Адриана улыбка, а в глазах искорки легкого ехидства. Он знал, что ему потом отомстят за эти издевательства, но игра стоила свеч.
Пальцы правой руки касаются щеки, затем медленно проходятся по скуле и с легким нажимом проходятся по нижней губе. Не хотелось ничего говорить, казалось, слова разрушат что-то невидимое вокруг них. Трэин все понимает без слов.
Чувствуя тонкие пальцы на своих губах, мужчина с готовностью втягивает их в рот. Обводя языком каждую фалангу и чуть посасывая кончики, он с каким-то странным удовольствием наблюдает за тем, как затуманивается взгляд цвета вина.
В ответ на его манипуляции у Адриана с губ срывается несдержанный стон. Вампир забирает пальцы из теплого плена чужого рта, снова целуя: жадно, страстно, беря и отдавая одновременно.
Разве могут чужие прикосновения дарить столько жара, столько удовольствия и ласки? В первые дни разлуки, Трэин думал, что ему просто хотелось секса и ничего больше. Он не мог поверить в то, что чувства к кому-то могут быть такими сильными. Особенно к такому как Адриан, но это было так. Сейчас охотник был уверен в том, что это не просто плотское желание. Ловя лицо перворожденного в свои ладони, Иной трепетно касается тонких губ, целуя высокую скулу, щеку, подбородок, переходя на шею, ключицы и грудь. Зная о том, что сейчас будет, он волновался, но старался успокоиться и просто довериться возлюбленному… Однако сердце все равно билось чаще, а внутри все сводило от напряжения.
Адриан прикрывает глаза, наслаждаясь поцелуями, что дарил ему человек. Поцелуями же он старался отвлечь Трэина, ведь руки уже проходятся по внутренней стороне бедра, плавно двигаются дальше, к сжатому колечку мышц.
Первый палец, медленно, преодолевая сопротивление, проникает внутрь. Брюнет шумно вдыхает, когда ощущает, как мышцы сжались вокруг его пальца.
Ласковые прикосновения Адриана заставляли полностью забыться, и не обращать ни на что внимания, оставляя перед глазами лишь его образ. Тело отзывалось на эти прикосновения, а сам охотник и представить не мог, как раньше жил без этого. Дыхание участилось, а сам Иной невольно напрягся, испытывая неведомые до этого момента ощущения от рук вампира. К первому пальцу добавляется второй, и тело Трэина инстинктивно сжимается.
— Расслабься… — тихий, с хрипотцой голос и мягкий взгляд красных глаз.
Легко сказать! Но брюнет даже не представляет, как соблазнительно звучал его голос, а сам он делал все, чтобы Трэин испытывал минимум дискомфорта, за что охотник был ему безумно благодарен. Выгибаясь от наслаждения, что дарилось чуткими руками, Иной смущался еще больше, но ничего не мог с собой поделать. Жмурясь от удовольствия, Трэин сам того до конца не осознавая, толкался бедрами на встречу, обуреваемый желанием и предвкушением чего-то большего.
Очередной поцелуй в низ живота, и он опускается ниже, накрывая губами возбужденную плоть, проводя языком по головке, затем сжимая губы плотным кольцом, вбирая глубже. Пальцы все так же медленно растягивают постепенно поддающиеся мышцы, пытаясь найти бугорок простаты. Особенно чувственный стон дает понять, что поиски увенчались успехом. Адриан добавляет третий палец, стараясь держать себя в руках и не сорваться. Конечно, Трэин не нежная барышня, но все равно причинить боль своей неосторожностью хотелось меньше всего. Но было тяжело не сорваться, особенно глядя на выгибающееся тело, разметавшиеся светлые волосы и слушая несдержанные стоны.