руились по покрасневшим щекам, в душе было настолько тепло, что казалось накрыли пуховым одеялом. Вот сидит он — большой, крепкий, сильный мужчина, о величии которого знают во всем свете, — и признается ей в любви: просто, зрело, по-взрослому рассудительно, без всех этих глупых вздохов, «ахов» и «охов». Какаши никогда не извергал красивых слов, не читал ей стихи, не дарил шикарных букетов цветов, не водил по дорогим заведениям; вместо этого он всегда заносил ей бенто, когда она забывала его дома, заставлял теплее одеваться в холодные дни, обязательно целовал в макушку по утрам, когда сам еще толком глаза не разлепил, помогал по дому и с тренировками, приходя с любой миссии всегда приносил ей какую-нибудь книгу по медицине или редкие засушенные травы. Не спрашивал, а всегда делал то, о чем она только подумает. Он… — Я очень сильно тебя люблю, — надрывно прошептала розоволосая. Несколько соленых капель все же упало на мужские руки, и Сакура поспешила спрятать лицо — уткнулась в шею любимого и тихонечко вздыхала. Как маленькая, ей Ками. — Э-э-эй, ты чего? — нежно прошептал Какаши. Расстегнул свой жилет и окутал его полами Сакуру, крепче зажимая её в объятиях. — Ты всегда был рядом, а я… Почему я тебя раньше не замечала? — Но теперь ведь я рядом. — Да… И я никогда от тебя не уйду. — А я тебя и не собираюсь отпускать, — ответил Хатаке, наклоняясь и целуя мягкие, чуть солоноватые губы любимой. Костер весело потрескивал сухими веточками и распространял по лесу запах жженой древесины. Они просидели так почти час. Молчали, глупо улыбались, обнимались, впитывали тепло друг друга и вспоминали далекое прошлое. Раньше они ведь по сути и не жили вовсе, так… существовали, как снулые рыбы в загрязненной реке. Тренировались, ели, спали и постоянно терпели хлесткие удары судьбы по лицу. Падали, вновь поднимались, но… Они толком не могли понять для чего все это делали. Долг, честь, совесть — да, несомненно, это важная составляющая их мира шиноби. Но! Что они хоть раз делали для себя самих, а не для других, не для народа деревни «Листа»? Что совершали такого, чтоб это приносило тепло и покой на душе? Множество бессонных ночей было проведено над рассуждением этой сложной загадки, и ответ всегда ускользал от них, как молочный туман под окнами дома в предрассветных сумерках. И вот теперь, когда их жизни накрепко соединились, судьбы туго переплелись, как корни деревьев в этом самом лесу, когда дыхание стало одно на двоих, когда пришёл годами разыскиваемый покой, они, наконец, поняли, для чего были созданы в этом жестоком мире. И ведь это оказалось до смешного простым ответом. Люди порой всю жизнь слепыми кутятами рыщут по свету, стараясь найти ту самую путеводную нить судьбы, чтобы с её помощью разыскать свою потерянную половину и воссоединиться с ней. Многие её не находят и впадают от тоски в безумие. Какаши таких людей повстречал превеликое множество. Забуза, Хаку, Орочимару, Кабуто, Яхико, Конан, Нагато, Мадара… Обито. Он сам даже одно время полагал, что не выдержит, не дождется и его быстрее найдет острый клинок убийцы и пронзит прогнившее от многолетнего одиночества сердце. Но судьба та еще дрянь. Паскудная, своевольная, капризная баба, которая решила смилостивиться над ним убогим и лениво подшвырнула ногой под его блуждающую руку красную нить. И Хатаке за неё крепко ухватился и никогда больше не отпустит. Будет ранен, будет умирать, но всегда будет ползти по этой нити, на другом конце которой его всегда будет дожидаться его найденная половина. Его любимая девочка. Его Сакура. К сожалению, все хорошее рано или поздно заканчивается. Какаши, стряхивая с себя вдруг накатившую сонливость, поднял вверх голову и лениво потянул носом. Тихо прошептал: — Они здесь. Пора идти. — Да, я знаю. Сакура неохотно отпрянула от горячего тела и не спеша поправила форму. Какаши поднялся с нагретого места и потушил уже тлеющие угли ногой. Помог Сакуре надеть рюкзак и вместе с ней начал возвращаться к дороге, где их уже дожидалась небольшая группа нукенинов. Судя по отголоскам чакры, их не меньше семи человек, все в чинах не меньше джонина. Стало ясно, что схватка будет трудной и ожесточенной. Идя за Хатаке буквально след в след, Сакура почувствовала непонятное, тягостное волнение в груди. Тело начинало неметь, будто из него понемногу ускользала душа. Голову на затылке зажимало, желудок скрутило узлом. Ей совершенно не хотелось туда идти. Нехорошее предчувствие мешало сконцентрироваться и настроиться на нужный лад. Странно, она раньше никогда так не нервничала. Так не пойдет, нужно успокоиться. Остановилась. — Что случилось? — Копирующий остановился следом и с тревогой посмотрел на сжавшуюся нервным комком возлюбленную. — Я не могу настроиться, мне кажется, что произойдет что-то нехорошее, — подрагивающие руки ухватились за собственные плечи. — С чего ты взяла? — подошел вплотную и коснулся хрупкого плеча. — У меня внутри что-то… не знаю… что-то тяжелое… — тряхнула потяжелевшими вмиг руками, словно избавляясь от тягучей, вязкой смолы. Хатаке её прекрасно понял. У самого сейчас душа выворачивается на изнанку, с ним всегда это происходило, если рядом в бою была она. Но сейчас это волнение переросло в нечто совершенно других масштабов. Может быть это из-за того, что они стали еще ближе друг к другу? Нежно обхватив ладонями лицо любимой, Какаши заставил её посмотреть ему в глаза. Улыбнулся и тихо прошептал: — Все будет хорошо. — Чуть нагнулся и коснулся губами теплого лба, точно в фиолетовый ромбик печати Инфуин. — Я же с тобой. Сакура вмиг успокоилась. Она ему верила. Всегда, безоговорочно. Если Какаши так говорит, то по-иному и быть не может. Это как клятва, закрепляющая их скорую победу. Наконец, собравшись с силами, Харуно улыбнулась и уверенно кивнула. Они продолжили свой путь и уже через минуту стояли перед готовыми к атаке нукенинами. Но неожиданно, взгляд девушки привлекла выделяющаяся от общего скопа парочка отступников. Их она чувствовала плохо, потоки чакры были не такими обширными, однако холодный блеск в их глазах говорил о том, что именно в них будет заключаться главная проблема. Ничего, скоро это все закончится, и они вновь смогут вернуться домой. Она подлечит Какаши, ведь он, как всегда, не жалея себя будет нестись на вражеский рожон, накормит его до отвала, помоется вместе с ним в теплом душе и ляжет рядом спать. Будет до утра смотреть на его спокойное, умиротворенное, спящее лицо и думать, что ей достался самый замечательный на свете мужчина. Мужчина, без которого она давным бы давно пропала. Осталось только пережить эту холодную ночь.