– Хочешь расскажу, как я в Москве лесбиянкой была? – вдруг ни с того ни с сего спросила Жанна.
– Что?!
– Это в те полгода, когда я Райана дожидалась. Я от скуки и одиночества сошлась тогда с одной бабенкой, Карина звали. Ей было 35, но выглядела на 20. У нее такая фигурка была, умм! Попа – как две вишенки, – Жанна мечтательно улыбнулась. А Эля думала: «Вот ужас! Только бы она не начала приставать ко мне! Какое счастье, что она считает меня некрасивой!».
Вечером в дверь позвонили – за ней стояла женщина в возрасте неприметной внешности. Оказалось, это новая квартирантка Марина, горничная при отеле.
– Пока ты еще здесь, она в living room поживет, – объявила Жанна. Татарка побежала на очередное свидание, а Эля решила распросить, как Марине здесь живется. Оказалось, она приехала в Лондон вскоре после дефолта 98-го и с тех пор нелегально здесь.
– Одна моя знакомая моего возраста каждый день целый год ходила на свидания – и в итоге вышла замуж за состоятельного бритиша. Причем она совсем не красавица. Я себя тоже пыталась заставить ходить на dates, но на самом деле не хочу я уже никакой любви, хочу только увидеть родных – дочка без меня выросла, внучка без меня родилась. Маму похоронили без меня! Хочу домой, в любимый Питер! Но если я отсюда уеду, обратно меня уже не пустят. Я всегда своим близким деньгами помогала и не хочу стать камнем у них на шее. Что за работу я в моем возрасте найду? Уборщицей за копейки? Тут за уборку дерьма хоть платят.
– За эти годы в России многое изменилось. Раньше да, всё стояло и работы для инженеров было не найти – но сейчас все по-другому!
– У меня большой стаж, но только в роли горничной – кому нужен такой инженер? И возраст уже… Просто не знаю, что делать. – Эля видела: Марина хотела бы заплакать, чтобы стало легче. Сейчас можно, это безопасно, ее не уволят. Но в силу долгой привычки сдерживать эмоции она просто не может. Прекрасно, когда человек умеет так владеть собой. Но при этом страшно подумать, что у него внутри! Хорошо, если все только замерзло в ожидании солнышка. Но если там ко времени, когда оно выглянет, все окончательно вымрет?
Марина ушла, сказав, что переедет к Жанне через несколько дней. Эля отправилась чистить зубы на ночь. Небольшое окошко в ванной было открыто, оттуда тянуло свежим воздухом. В доме напротив уютно светились окна. И Эля вдруг подумала: «Где же ты, мой дом? Где меня примут и будут любить такой, какая я есть?». В коттедже наискосок включили танго. И на несколько мгновений в мире остались только она, это танго, небо и абсолютная свобода. Ей казалось, сделай она шаг вперед – и полетит. Но музыка кончилась, Эля опомнилась: конечно же, она не умеет летать. Но все преодолеет! Она совсем забыла про Бога: он любит ее и не оставит. Ведь правда?
Утром Эля проснулась в хорошем настроении – таком же солнечном, как яркий свет, падавший из окна. Роберто так себя вел при последней встрече – словно бы сам скучает! И все последние дни он словно незримо был рядом, и одно это давало ей поддержку, уверенность в себе и в завтрашнем дне. Эля надеялась, что скоро их отношения станут более человечными, сгладятся острые углы обид и недоразумений. Будут ли они парой или останутся просто друзьями, не важно! Но решат все проблемы! Вместе.
Эля придумала, как возместить недостаток протеина: Жанне и Люси пришлись по вкусу ее котлеты. Заодно можно поесть самой. Наевшись, татарка с подобревшим лицом предложила сходить вместе с ней в интернет-кафе, обсудить анкеты ее новых мужиков – с кем из них стоит связываться. А потом Эле останутся как бонус десять минут Интернета.
Ого – пришло сообщение от Роберто! «Элли, твое последнее письмо превосходит все, что ты делала ранее. После этого мы не сможем общаться друг с другом. Я сожалею обо всем и честно надеюсь, что ты сможешь найти свой путь, друзей и счастье, но я не хочу, чтобы ты появлялась здесь опять. Я помогу тебе переехать на новое место. Но это последняя вещь, что я для тебя сделаю, потому что это твое письмо было последней каплей. Я надеюсь, ты не станешь посылать эту ложь вокруг».
Итак, она может доверять Богу и своему сердцу, это совершенно очевидно. Какая же она дура! Не Роберто помогал ей жить все эти дни, а всего лишь утешительная иллюзия.