Однако согласившись на эконом-вариант вместо подлинного, есть также риск никогда уже настоящего не получить. Потому что партнер может начать все меньше ценить – так произошло у родителей Эли. Когда они начали встречаться, ее мать Любовь была бойкой веселой красоткой, а отец Андрей был очень обходительным! Меняться в худшую сторону, причем только для домашних, он стал после рождения дочки. Когда понял, что теперь его супруга никуда не денется: пополневшая на несколько кг, без работы, с маленьким ребенком. Без денег и жилья. Любе правда было некуда идти: в доме приемных родителей ее совсем не ждали. А с мужем все ухудшалось постепенно, но неуклонно. В результате Андрей совсем перестал женой дорожить. Она пыталась защищаться от его нападок, но напористый мужчина всегда побеждал. И раз Люба никуда не делась после очередного непотребного поведения – проглотит и новое, даже хуже. За 16 лет Элиной жизни с родителями ее отец ни разу не попросил прощения у жены и дочери за все его оскорбления. А самым страшным кошмаром для Эли стало бы превратиться в собственную мать – бледную тень от себя прежней: полностью потерявшую уверенность в себе, всегда печально-отстраненную, со скорбно опустившимися уголками рта. Она жила как во сне, словно не веря, что все это с ней происходит на самом деле.
Внизу хлопнула дверь, затем раздался удивленный голос Питэра: – Как, Элли до сих пор здесь? Я думал, итальянец давно ее увез!
– Нет, он даже не позвонил. Все это очень странно. Очень странно! – встревоженно воскликнула Джейн. – В субботу я еле убедила его подождать пару дней, чтобы еще раз все обдумать и подготовиться. Он был готов немедленно ехать за ней!
– Позвони ему сама.
– Нет, я не хочу его торопить. Все-таки, это важное решение.
И тогда мечты станут явью
Эля знала, почему Роберто не едет: снова раздумывает, а потянет ли он ее и их возможных детей. Не слишком ли она и все они будут его доставать и нарушать устоявшийся ритм жизни? Не слишком ли много ему придется дополнительно работать? Да ему хотелось видеть Элю. Хотелось большой дружной семьи и еще детей. Но, взвесив все за и против, комфорт оказался важней.
Хотя нет – дело, скорее, в здравом смысле. Потому что Роберто отослал свое резюме уже на десятки вакансий, но без толку. А на зарплату преподавателя в колледже не проживешь и он и без лишних нахлебников рискует потерять дом. И, в результате, сына – который для него важнее Эли.
Как объяснить, что она ему поможет всем, чем сможет? Что вдвоем они со всем справятся?
В полдень на следующий день Джейн сама позвонила Роберто. Она говорила, против обыкновения, тихо, так что Эля не могла разобрать, о чем шла речь, просто слышала имена: Элли и Роберто, когда Джейн к нему обращалась. Потом американка поднялась к Питэру. Дверь была открыта, и здесь удалось кое-что расслышать: – Ничего не понимаю! Теперь Роберто думает, Элли – дерьмо. Что случилось? – растерянно спрашивала Джейн. Питэр в ответ весело рассмеялся. Это его рук дело? Или других Робертовых «доброжелателей»? Или он сам постарался? Или ее последнее письмо произвело такой эффект? Но почему?
– Они так похожи… И могли бы быть счастливо женаты! Нет, все это очень странно! Невозможно понять вас, мужчин! – с досадой воскликнула Джейн. Как истинная американка, воспитанная на голливудских фильмах, она не хотела верить, что все кончится не хэппи-эндом. Как и Эля, за последние дни убежденная в счастливой развязке тоже. Клайв, Майк, Джейн говорили, что они с Роберто были бы очень счастливы вместе. Они ведь правда похожи! И в то же время порой не понимают друг друга. Вернее, он не верит ей. И себе.
Эля не выдержала и опять позвонила Наташе: – Я ничего не понимаю! Почему он опять изменил свое мнение?
– Потому что он придурок! – резко ответила подруга.
– Но он так любит своего сына! Такой человек не может быть плохим.
– Фашисты своих детей тоже очень любили! И все для них делали. Но это нисколечко не мешало им мучить и сжигать в крематориях миллионы ни в чем не повинных людей. Перестань маяться дурью и возвращайся! – со стороны легко судить! Не зная всех нюансов. Но ошарашенная и тоскующая Эля не могла задушить свои чувства, даже признавая отчасти Наташину правоту. Она снова провела ночь почти без сна.