Вьюга не прекращалась всю ночь. Мы потеряли представление о времени. Вокруг нас все заволокло какой-то свинцово-серой мутной мглой, и мы как бы плавали в ней. Приходилось руками разгребать снег. Потом стало еще хуже. Последние силы были на исходе, и казалось, что мы погружаемся в какой-то глубокий сон. Данчо Пачев пожаловался, что у него кружится голова. То же самое почувствовал и я. Белая смерть нависла над нами. Лицо старшего группы Методия Шаторова сделалась каменным от напряжения. И вдруг среди завываний ветра мы услышали, как кто-то запел. Это был раненый комиссар. Запели и остальные. Усталые и окоченевшие от стужи, мы все-таки нашли силы двинуться дальше.
Когда добрались до «медвежьей берлоги» и немного пришли в себя, Методий Шаторов послал Данчо в Виноградец за хлебом. В одну из ночей мы отправились к роднику на Церовском шоссе, чтобы встретить Данчо. Он пришел с двумя рюкзаками, да еще и сумки нес в руках. Мы передали ему приказ Шаторова вернуться в горы, а он только качал головой: нет! Данчо никогда не бросал начатого дела на полпути. Он решил принести из села еще продуктов…
Иван Илков был на год моложе нас — одноклассников Данчо. По гимназии он знал его мало, но, став партизанами, они почти не разлучались. Поэтому его рассказ раскрывал перед нами нового Данчо Пачева — молодого партизана, слишком рано ставшего взрослым. Иван Илков рассказывал, а перед моими глазами стоял Данчо: небольшого роста, с круглым умным лицом и пробивающимися усиками, в фуражке с большим четырехугольным гербом Пазарджикской мужской гимназии.
— Удержать его было невозможно… — продолжал Илков. — Не прошел он и двухсот метров, как на шоссе началась стрельба. В темноте вспыхивали огоньки выстрелов. Нам показалось, что кто-то крикнул. Мы бросились искать засаду на шоссе, но никого не обнаружили. Потом уже мы узнали, что Данчо прорвался…
После перестрелки Данчо установил связь с укрывшимися в селах партизанами, в том числе Иваном Стойловым и его братом Грозданом — нашим Калином. Данчо вывел их в лес. В течение нескольких дней они бродили по Еледжику в поисках группы Методия Шаторова. Но они ходили днем, а Шаторов посылал за ними людей в прежние лагеря и на явки ночью. В конце концов они снова вернулись в село. Данчо и Иван Стоилов остались в Виноградце. Для большей безопасности они укрылись в заброшенной пекарне в центре села.
28 марта вечером двое полицейских сыщиков зашли во двор двоюродного брата Данчо — Ангела Ладжова, которого партизаны считали своим. Сквозь ветви деревьев виднелись освещенные окна дома. Ладжов встретил сыщиков на крыльце и подал знак следовать за ним. Они остановились у обвалившегося каменного забора позади дома.
— Они в пекарне… Рядом с общинным управлением, — зашептал Ладжов, оглядываясь на улицу: как бы кто не заметил их. — Я забрал у них пистолет. Сказал Данчо, что мне нужно для важного дела…
— Эй! Да ты молодец! Заткнул нас за пояс, — произнес старший из полицейских. — Здорово ты их провел!
В его словах сквозили восхищение и радость по поводу неожиданно выпавшего на их долю легкого успеха.
Агенты перешли через мост над плотиной, постояли перед трактиром рядом с пекарней, осмотрели домишко деда Крыстьо и вошли в здание общинного управления…
— Тогда и я скрывался в Виноградце — вместе с Петром Чобалиговым, — глухо вставил Гроздан. — Ночью Данчо предупредил, что в селе появились агенты и что надо быть осторожными. О нас подумал, а о себе нет — решил, что они с Иваном находятся в безопасном месте…
К двум часам ночи из Пазарджика прибыло несколько грузовиков. Перед селом они погасили фары и остановились. Солдаты и полицейские направились к центру села. Одна группа тихо обошла общинное управление и блокировала дом Данчо. Пятнадцать человек перешли через мостик и притаились за старыми вербами у реки. Остальные пробрались через узкую улочку между трактиром и домиком деда Крыстьо и вышли за старой пекарней с трактиром.
Начинало светать. Закопошились куры во дворе деда Крыстьо. Бабушка Ката пошла взглянуть на скотину. Открыла было дверь, но тут на нее прикрикнули: «Назад, бабка!» — и она замерла на пороге.
Бабушка Ката поняла: полиция! И вернулась в дом. Во дворе послышались выстрелы, кто-то застонал. Старушка выглянула в окно и увидела Данчо Пачева, распростертого у разрушенной каменной ограды их двора. Она приоткрыла дверь и хотела пройти к нему, но полицейские, притаившиеся за углом, прогнали ее.
— Воды… — простонал Данчо.
Он лежал, опустив голову на руки. На его одежде алели пятна крови.