Черный перескочил через плетень. Послышались его шаги на крыльце. Пока они закрывали засов изнутри, он ударил в дверь ногой. Гроздена подперла дверь спиной, рядом упирались в нее плечом Йорданка и Иван. Кипче и Борька жались тут же.
— Ну смотри у меня! Убью!.. — выругался Черный.
— На это ты способен, — ответила ему из-за двери Гроздена. — Попробуй лучше с партизанами воевать…
Черный всем телом навалился на дверь. Дышал он тяжело, из груди вырывался хрип — он был ранен. Кровь стекала у него по ноге.
— Держись, змеиное отродье! Небось радуешься, что ваши зашевелились! Ничего, мы еще сочтемся!
Гроздена почувствовала, что он отошел от двери, и тут же услышала щелчок затвора винтовки… Черный выстрелил. Лампа погасла. От дверей полетели щепки. Разрывные пули защелкали по стенам. На платье у Йорданки показалась кровь. Она в ужасе сжалась в углу. И Борька тоже запищал:
— Кровь!..
Но Гроздена уже не слышала: пули пронзили ей грудь. Изо рта и носа текла кровь, Гроздена задыхалась. Все завертелось, земля ушла из-под ног, и она свалилась на пол.
— Дети, — простонала она, — пусть отец заберет вас в горы.
Черный нажал на дверь, но ее продолжала подпирать своим телом мертвая Гроздена.
Он отступил на несколько шагов, перезарядил винтовку и снова начал стрелять. Дети сжались в углу, оцепенев от ужаса…
Сам я не видел Гроздену Боневу. Говорят, что это была статная, красивая крестьянка, с косами цвета спелой пшеницы на полях в Раштеле. Мертвой стала эта пшеница…
С ее мужем Асеном я впервые встретился мартовской ночью 1942 года, когда вместе с Кочо Гяуровым тайно пробирался из Пазарджика в район Чепино. Потом в 1944 году мы вместе сражались в партизанском отряде.
В тот трагический вечер, когда Черный стрелял в Гроздену, наша партизанская бригада «Чепинец» и партизаны отряда имени Ангела Кынчева атаковали станцию Варвара. Мы вели ожесточенный бой с жандармерией и полицией. В тот же вечер отряд имени Панайота Волова обезоружил охрану большого немецкого склада в Симеоновце, освободил село и вел тяжелый бой с жандармами в Семчиново. В село Варвара вошли партизаны отряда имени Ангела Кынчева во главе с Асеном.
Партизаны Асена действовали быстро и решительно. Одни бросились к дому старосты, а Асен с двумя партизанами ворвался в дом Черного. Застали его во дворе, попытались арестовать, но он выхватил пистолет. Партизаны выстрелили в него в упор, и Черный упал. На его одежде проступили кровавые пятна. Но он только притворился убитым. Партизаны оставили его и направились к зданию общинного управления. Тем временем Черный поднялся, оправился, вытащил из-под кровати свою винтовку…
В отряде Асена было много его односельчан. Встреча с родными всех взволновала. На площадь стекался народ. Жены обнимали мужей, дети целовали огрубевшие лица отцов, матери и отцы искали сыновей. Заиграла партизанская гармонь. И вдруг раздались выстрелы. Зловещие огоньки вспыхивали со стороны дома Черного.
Несколько партизан бросилось по направлению выстрелов, но стрельба прекратилась, а через несколько минут началась в противоположной части села. Теперь выстрелы доносились со стороны дома Асена. Он оцепенел от страшной догадки. Его спрашивали, где взять лошадей и мулов, чтобы вывезти реквизированные продукты, что делать с архивами общины, куда девать арестованных полицейских, а его мозг сверлила одна мысль: «Дома что то случилось!..»
Он послал туда своего брата и еще одного партизана, а сам продолжал руководить операцией. Вскоре он заметил на площади какое-то смятение. Замолкла гармонь. Асен понял: произошло что-то страшное. Он побежал к дому. Навстречу ему шел брат, неся на руках тяжело раненную Йорданку. Рядом с ним шли Иван, Борька и Кипче.
— Папа! Черный убил маму! — задыхаясь от слез, выговорил кто-то из детей.
Дети громко плакали, прижимаясь к отцу, а он стоял как парализованный…
Отряды собрались у околицы — провести перекличку, организовать отход в горы. Всех нас потрясла трагедия Асена. Теперь с ним были и его дети. Не было только Кипче — ее оставили у родственницы, она должна была спрятать девочку и тайно переправить в другое село. Йорданке и Борьке перевязали раны, усадили на мулов, и мы отправились по партизанским тропам. Асен шел молча, раздавленный горем. На него было тяжело смотреть.
Из глубоких ущелий доносились крики сов. Их голоса напоминали предсмертный стон.
…Асен и сейчас живет в селе Варвара. Как корни старого вяза, прошлое удерживает его на этой земле. После победы он женился на вдове одного погибшего партизана. Они построили новый дом вблизи железнодорожной станции. Дети его выросли и разъехались из родного дома.