Они миновали сторожку лесника и уже решили: пронесло… Да не тут-то было — сзади раздалось:
— Стой! Руки вверх!
Их окружили несколько человек в крестьянской одежде и двое полицейских.
— Вы куда ходили? — спросили их.
— На кошару в Легоринце, — ответили ребята.
— А что вы там делали? Почему так поздно возвращаетесь?
— Мы еще вчера отправились. Думали переночевать там, нарубить дров и вернуться, но пошел снег. Испугались, что занесет дорогу, и решили вернуться…
Им не поверили. Чепинский полицейский Шеине велел пойти проверить по их следам, откуда они идут. «Ну, пропали мы», — подумал Атанас. И хотя были они еще детьми, но хорошо знали, что за такие дела не миновать пули.
Шеине указал на двоих из окружавших его людей:
— Вы пойдете со мной!
Один из них отказался: мол, обувь прохудилась, и в эту слякоть он шлепает все равно что босой.
— Да и я не гожусь на такое дело! Со вчерашнего дня животом маюсь, — вставил второй. — Кабы был здоров — другое дело…
Полицейский разозлился, но те продолжали упорствовать. Тогда он выделил других людей, во и они стали отказываться.
Так и не пошли. Ребята поняли, что они трусят, и к ним сразу же вернулась смелость.
— Приведите коня! — догадался другой полицейский. — По нему сразу поймем, зачем они ходили в лес.
Осмотрели седло, коня, но не нашли ничего подозрительного: седло, веревки и два топора. Никаких мешков. Ребят отпустили восвояси. Домой они пришли ни живы ни мертвы.
Дней через десять, однако, в селе стали болтать, что Атанас и Стоян Семерджиев ходили к партизанам и за это их арестуют. Откуда взялась эта молва, кто пустил этот слух, мы так и не узнали, но ребята взяли с собой по котомке и ушли в лес.
Снег там уже был рыхлый. Кое-где появились прогалины, так что удавалось скрыть следы. Продукты и сельские новости я им передавала через Петра. Хотя Петру не исполнилось еще и пятнадцати лет, мы от него ничего не скрывали.
Прошло несколько дней, и выяснилось, что Атанас вне подозрений. Он вернулся. А Стоян ушел к партизанам…
Когда начались массовые аресты, муж мой Георгий и Митре Сеизов укрылись в оврагах Легоринце и вернулись уже после победы.
Через каждые день-два полиция приходила к нам с обыском. Около нашего дома устраивались засады, сновали патрули.
Однажды я натерпелась страху. Поздно вечером во двор ворвались агенты и полицейские. Я вышла на балкон.
— Спускайся вниз! — обратился ко мне Божил, играя пистолетом. — Твой муж и Сеизов вошли сюда. Где ты их спрятала?..
— Не приходили они, — ответила я.
А им кто-то сказал, будто видел Георгия и Митре, когда они входили к нам.
Меня вывели во двор и начали обыск. Шеине и еще один полицейский из Ракитово заглядывали в очаг и амбары, выстукивали стены погреба — ничего не нашли, но не успокоились.
Из комнаты вытащили Атанаса и Петра. Божил повел их к летней кухне (тогда у всех во дворах стояли летние кухни с большой печью). Божил и другие попрятались кто где, а меня поставили перед собой как заслон: если кто-нибудь притаился в печи, то чтобы не смог стрелять в них.
— Откройте печь! — приказал Божил моим сыновьям.
Атанас потянулся к заслонке, а полицейские нацелили туда свои автоматы и винтовки. Божил взвел курок пистолета. Атанас открыл заслонку, и все увидели черную пустоту. Полицейские еще больше рассвирепели. Не дай бог, если бы кошка или мышь там зашуршали, — как цыплят бы нас перебили и село подожгли.
— Забирайтесь внутрь и посмотрите, нет ли там кого-нибудь! — приказал Божил моим ребятам.
Атанас просунул голову в печь, но не полез. Тогда Шеине схватил его и стал заталкивать в печь. Петр бросился на помощь Атанасу и стал тянуть его назад.
— Хватайте и этого! — крикнул Божил.
Подскочил еще один полицейский, схватил Петра и тоже начал запихивать его в печь.
— Чего вы сами не лезете? Детей мучаете! — крикнула я Божилу.
Тут Шеине схватился за кочергу, и я поняла, что они задумали.
— Уби-й-цы! — завопила я. — Вы хотите сжечь их? Уби-й-цы!..
Божил схватил меня и фуражкой стал затыкать мне рот, но я его сильно толкнула и вырвалась. Дети тоже подняли шум. Наши соседи давно уже встали, но прятались — боялись подвернуться полицейским под горячую руку. Но когда поняли, в чем дело, сразу высыпали на улицу. Это и спасло моих детей…
Божил ударил меня сапогом по ногам. Я упала. Потом он три раза свистнул, и бандиты ушли. Только тогда я увидела, что кроме тех, кто находился во дворе, в поле за домом пряталось еще человек двадцать…
В день поминовения усопших перед самым рассветом кто-то постучал в ворота. Было уже тепло, и мы спали на веранде. Смотрю — а у ворот маячат двое полицейских.