бессилие
— Около пяти тысяч смертей зарегистрировано за последние семь дней. Это наполовину больше, чем на прошлой неделе... — говорит голос диктора из телевизора, который висит на стене кофейни почти под самым потолком.
Каждое его слово, произносимое без капли эмоций, отдает легким жжением в области груди Евы. Никто из посетителей никак не комментирует это, как это бывает, когда сообщают об очередных поправках в Общем законе. Все привыкли. Привыкли к бесчисленному количеству невинных смертей. Привыкли к еженедельным подведениям итогов, от которых ни уснуть потом еще несколько дней. Привыкли, потому чти всем известно, что это никак не остановить.
Пока Ева обрабатывает обрывки информации, доносящиеся до нее из колонок, перед ней возникает кружка кофе, лично принесенная ей подругой.
— Не унывай, — говорит Амелия, привлекая внимание Евы. Та в ответ ей давит грустную улыбку и подрагивающими ладонями обнимает отдающую жаром кружку.
— Я в порядке. — Ева пытается говорить ровным тоном, чтобы скрыть внезапное желание беспомощно расплакаться.
Должно быть сейчас, когда в ее жизни наступила настоящая черная полоса, все новости, доходящие до нее, действуют словно острие ножа по коже.
— Подождешь меня, моя смена закончится через десять минут, — просит Амелия, смотря с сожалением.
Ева ненавидит это. Ненавидит, когда Амелия выглядит такой несчастной. Особенно, когда она становится причиной ее несчастья.
Она коротко кивает ей в ответ, опуская взгляд на столешницу, залитую ярким солнечным светом. Амелия молча уходит, нежно улыбнувшись напоследок.
***
Смена Амелии заканчивается. Ева не замечает эти прошедшие десять минут, будто они были лишь секундой. Они вместе выходят из кофейни, молча направляясь в неизвестном для обоих направлении.
— Когда ты выезжаешь из общежития? — Амелия первая начинает разговор после недолгого молчания, замедляясь.
— Через два дня.
Скорее всего Ева до сих пор пребывает в легком замешательстве от последних событий в ее жизни и в мире, иначе, она не знает, как объяснит ту легкость, с которой ей удалось произнести эти три слова. По правде говоря, она проплакала почти всю минувшую ночь, иногда прерываемая паническими атаками, от которых чувствовала себя еще более вымотанной.
— Уже подумала над моим предложением? — осторожно интересуется Амелия.
Несколько дней назад она предложила пожить у себя после выпуска из дома сирот, из которого Ева должна была съехать еще два года назад, достигнув своего физического совершеннолетия, но из-за дикого страха перед неизвестностью, продлила свое пребывание там до полных двадцати лет.
Через два дня она окончательно и навсегда покинет место, где провела почти всю свою жизнь, хотя то время вряд ли можно так назвать, скорее жалкое существование и бесконечная борьба за него. И хотя она отчетливо понимает, что ей абсолютно некуда пойти, кроме Амелии, предложение подруги не примет даже под знаком смерти. Та и так выживает как может, перебиваясь с копейки на копейку, экономя настолько, насколько это возможно, и ютясь в комнатушке два на два, где при наисильнейшем желании не уместиться двум людям.