И звёздное небо опрокинулось навстречу.
История третья. Пустые ножны
Небо медленно качалось из стороны в сторону – уже начавшее светлеть, предвещающее скорый рассвет. Я не любил путешествовать морем, обычно меня всегда выворачивало за борт, но сейчас было в лежании на дне однопарусной лодки что-то умиротворяющее и успокаивающее.
– Вставай, Исмо, – раздался ехидный голос Амаранта над самым ухом, хотя, готов поклясться, никого рядом и в помине не было.
Ощущение чужого присутствия никуда не делось. Резко сев, я огляделся по сторонам – везде была лишь бескрайняя гладь ещё тёмной воды – и для верности ущипнул себя за щёку. Лодка дёрнулась, и в поисках опоры рука легла на рукоять. Меч, лежавший рядом, покоился в невзрачных ножнах, но под кожаным плетением рукоятки чувствовалось дыхание чего-то живого, что родило догадку – кто-то снарядил меня в дорогу отнюдь непростым клинком. Следом пришла мысль о забавности получившегося каламбура, однако настроение он поднять не сумел.
Берег на горизонте, едва различимый на фоне тёмного неба с запада, постепенно превращался в тонкую полоску. На покинутом утёсе вздрагивал огонёк, мало чем отличающийся сейчас от мерцающих звёзд.
Попытался схватиться за румпель, чтобы направить лодку обратно к берегу, но рука внезапно появившегося Амаранта остановила меня. Когда же я повернулся к книгочею, того уже не было. Но кисть, обрамлённая расшитым серебряной вязью манжетом, совершенно точно принадлежала ему. Сделав несколько шагов к мачте, чуть было не споткнулся об оставленный на дне меч. Моего нигде не наблюдалось, и за неимением другого оружия, я повесил на пояс предложенный клинок.
– Горазд же ты спать! – хохотнул над ухом Амарант, заставляя меня нервно передёрнуть плечами.
В этот раз, когда я медленно обернулся на голос, книгочей сидел у румпеля, держа его одной рукой, а на другую намотав грот-шкот. В его взгляде что-то неуловимо поменялось, и пришлось с сожаление признать, что всё это время он успешно водил меня за нос. Хотя, впрочем, должен признать, особого сопротивления с моей стороны не наблюдалось.
– Когда я посылал светлячка разыскать кого-то подходящего, даже представить не мог, что всё пойдёт наперекосяк, – вздохнул он, бросая румпель и шкот, и широкими шагами, огибая меня и мачту, перешёл на нос лодки.
– Кого-то подходящего?.. – зачем-то повторил я.
И это всё?! Не совсем понимая, зачем Амаранту нужен Клинок, я всё равно чувствовал себя разменной монетой. Чем-то, что с лёгкостью можно заменить. И сейчас книгочей будто бы тыкал меня в этот факт носом – на-ка, смотри! Не смей задаваться, возгордиться исключительности, избранности, необыкновенности – ты такой же, как и те, кто был до. Как и те, кто будет после.
– Вдохни глубже, – тихо произнёс он и вскинул руку.
Палец Амаранта указывал на едва различимую дымку над морской гладью, где на горизонте вода почти сливалась со светлеющими небесами. И, стоило мне всё-таки последовать совету книгочея, небо и море слились воедино. Лодка под ногами задрожала, легко качнулась на нескольких скользнувших по бортам волнах и замерла – вдали закричали чайки, на манжетах Амаранта вздрогнули серебристые бубенцы, тонким звоном заполняя возникшую тишину. И следом – дрогнул мир, переворачивая и захлёстывая тёмными водами глубин.
***
Я не мог вдохнуть – качался на прибрежных волнах мелководья и понимал, что вот-вот умру по-настоящему. Но умереть мне не дал мелькнувший несколько раз в поле зрения Амарант, который поволок моё становящееся непослушным тело.
– Нет-нет-нет! – Я слышал в его голосе неподдельное беспокойство. – Не смей умирать, слышишь?! Давай, дыши. Дыши, дыши!..
Бледное лицо книгочея, украшенное прилипшими к щекам и лбу мокрыми прядями волос, замерло над моим. Он несколько раз с силой ударил меня в грудь, заставляя согнуться пополам и выплюнуть всю ту воду, что проникла вовнутрь.
– Вдыхай, ну! – чуть ли не плача, взмолился он.
Отплевавшись и вернув дыхание в относительную норму, с ненавистью уставился на Амаранта. В груди закипела дремлющая доселе невиданная злоба, и я кинулся на него с кулаками – мы покатились по берегу, возвращаясь обратно на мелководье. Книгочей не сопротивлялся, покорно подставляясь под мои удары – при этом глаза его не выражали ровным счётом никаких эмоций. Он стал походить на неживую статую, что испугало меня, но вместе с тем злило ещё сильнее.
Меч всё ещё оставался при мне, и я не преминул им воспользоваться, схватившись за рукоять обеими руками и занеся клинок остриём вниз, целясь точно в грудь лежавшего подо мной Амаранта.
– Я боялся, что в этот раз ты действительно умрёшь, – с плохо скрываемой болью в голосе и внешним спокойствием произнёс он.