− Лучше, конечно, постирать, − устало пробормотала я, падая в кресло. Бытовая магия была жутко полезной штукой, но выматывала знатно. Особенно, если это не твой основной профиль. Любая первокурсница с бытового очистила бы эту комнату гораздо быстрее и эффективнее чем я, но, как говорится, кто на что учился. Тиль осматривал преобразившуюся комнату удивлённо, а на меня покосился с большим уважением, даже не став кривить губы при взгляде на мой ботинок, попирающий башню некромагических знаний: я ногу на стопку из книг возложила.
− Ну что, милый мой, начнём?! – Я азартно блеснула глазами, выстукивая пальцами барабанную дробь по быльцу кресла.
− И с чего ты предлагаешь начать? − Скрестил он руки на груди, уходя в глухую оборону.
− Ну, хотя бы с тебя! – Я потёрла руки. – Как будто я раньше что-то подобное делала. Мне кажется, нужно понять, в чём твоя изюминка!
Тиль взирал на меня скептически, и руки расцеплять не спешил.
− Смотри, – продолжила я: – Нам нужно проанализировать интересы потребителя – Уны, чтобы понимать какой товар ей предложить. И либо вписать тебя в рамки её вкусов, либо предложить нечто такое, на что она поведётся. Сыграть на контрасте. Но пока, при любом раскладе, надо посмотреть, чем мы обладаем, и прокачать это что-то до максимума.
− Тебе говорили, что ты чудовищна? – Спросил он, после недолгой паузы.
Я, услышав такое, даже слегка расстроилась. А потом фыркнула и стала аргументировать свою позицию.
− Дорогой мой, ты хочешь девушку? – Он медленно кивнул, заметно покраснев.
– Тогда о чём речь? Ты, конечно, можешь сверлить её взглядом до бесконечности, ну, или в вашем случае, до конца обучения. Ненавидеть боевиков, у которых есть смелость подойти к понравившейся девушке и взять нахрапом. Можешь ждать, пока тебя полюбят и оценят такого, как ты есть. Чего не будет!
Тиль дёрнулся, словно я его ударила. И чего, спрашивается? Правда глаза колет?
− Я не… – Начал он.
− Ты "не" – припечатала я. – Ничего ты не сделал. Ты уже несколько месяцев вздыхаешь, смотришь и не делаешь ничего. Причём ни в отношении Уны, ни в отношении себя. Если бы ты хотел, то придумал бы, как привлечь её внимание!
– Я думаю, – буркнул он. Больше сказать было нечего и я решила добивать, чтобы понять, потянет он или нет. Если он мямля, слабак и сопля, то моя затея обречена на провал, и это просто потеря времени.
– Пока ты будешь смотреть и думать, кто-то из боевиков её сначала станцует у тебя, а потом станцует горизонтально.
Тиль смотрел на меня, нахмурившись, спрятавшись за скрещёнными руками, словно за щитом. Его взгляд не обещал мне ничего хорошего. Ну же, милый мой, не разочаруй!
Тиль не мог не осознавать всего того, что я ему тут высказывала. Просто, одно дело проговаривать про себя, другое – услышать от совершенно постороннего человека. Это ранит гораздо сильнее.
– Она не такая!
– А какая? – тут же спросила я.
Тиль молчал. Я смотрела на него снисходительно. Какие же они тут все ещё дети! Хотя большинство и старше меня. Но за счёт того, что живут маги дольше, то и взрослеют гораздо медленнее, продолжая, будучи взрослыми, мыслить как подростки, застрявшие в пубертате. Это мы привыкли, что век короток, и к тридцати годам многие мудрее, чем здешние шестидесятилетние. Совершеннолетие в этом замечательном мире наступает в двадцать пять лет.
– Сколько тебе лет, Тиль?
– Двадцать шесть! – Вздёрнул он подбородок.
Я улыбнулась. Ишь какой! Обычно после совершеннолетия местные только собираются поступать, а этот уже на третьем курсе. Нет, поступить в академию можно было с двадцати лет по разрешению старших родственников, и с восемнадцати – сиротам. Но для них существовали отдельные закрытые учебные заведения. Как правило, в этом мире никто учиться спешит. Получают общее образование, путешествуют, вникают в семейные дела, вдумчиво выбирают школу или академию, и лишь потом поступают. В отличие от землян, к которым приходят, если случайно проявится дар в любом возрасте, как это произошло у меня.