Нас делили на маленькие группы, заставляя осуществлять постановочные задания. И это было очень интересно. Наставники – шестеро магов стоявших во главе лагеря – создавали ситуации, в которых нам необходимо было бы дополнять, страховать, работать в связке или заменять друг друга. Я даже не догадывался, что в связке с целителем могу определить заболевание внутри больного и локализовать его, в случае если оно несёт смертельную опасность. Диагностика лекаря более длительная. Я же не знал, что за орган пострадал, но мог чётко показать зону, от которой тянет смертельной энергией. Тефи же подхватывала нить моей магии и запускала туда диагност. Кроме того, вдвоём мы могли реанимировать, давая смертельно раненым гораздо больше времени, если я буду держать душу на Грани, а Теф – проводить реанимационные мероприятия. Кроме того, наше общее поле во время магического взаимодействия создавало некую нейтральную зону вне жизни и смерти. Словно бы останавливало время. Вода, заряженная нашей магией, как мы определили благодаря Хлое, становилась нулевой и подходила для работы с любыми артефактами, она же стала идеальной основой алхимических декоктов и базой под заговор, как показала общая практика с Ило. Этот момент весьма заинтересовал наставников, и они нагрузили нас научно-практическим исследованием нулевой воды. К концу практики мы должны были набрать достаточно материала, чтобы написать в академии полноценную статью в «Магический вестник». Это было бы великолепно! Имея такую статью, можно в следующем году смело претендовать на повышенную научную стипендию! Теперь вопрос денег заботил меня, так же как и Теф, поле отцовской псевдо воспитательной выходки.
Гораздо больше меня удивило то, что Тефи, несмотря на плюсовую полярность магии, вполне успешно взаимодействовала с нежитью. Конечно, она не могла упокоить скелет или зомби, не чувствовала присутствия злых духов или приведений, но вполне успешно и оригинально спеленала учебного песчаного гуля при помощи лубкового заклятия. После чего хладнокровно вогнала тому в глаз посеребрённый скальпель. И только после того как гуль издох, пошла блевать в кусты. Наставники были недовольны упокоением столь ценного и редкого на севере учебного пособия, но оригинальность моей партнёрши оценили.
Но занятия и весь интерес от них, это лишь тридцать процентов от всей остальной жизни в лагере. В остальное время мы готовили, тренировались и общались. Вот тут-то и вылезла проблема с Землянином. Здесь, на природе, особенно после вечера откровений, я мог наблюдать иную Тефи. Ту, что лишь иногда показывалась раньше, в моей комнате общежития, когда мы были наедине. Лагерь словно снял с неё вуаль. Не знаю, что повлияло. Возможно, то, что мы далеко от академии, или то, что мы все тут немного неформат. Но она стала свободнее. Громче смеялась, не язвила, шутила заразительно, не чуралась никакой работы, умела посмеяться над собой во время тренировок: хуже Теф на физподготовке была только Ило. Нет, целительница, конечно, бегала, прыгала, приседала и качала пресс. Но подтягиваться, стрелять или фехтовать отказывалась, упирая на важность для целителя гибких. А главное целых рук. На угрозу поставить незачёт сказала, что пожалуется на кафедру целительства. И наставник отступился, заставляя её шагать по бревну или бежать ещё один круг.
А по вечерам мы стали сидеть у костра, пить отвар, уже без алкоголя, и петь. Вот отсюда и начала расти моя стойкая неприязнь к Землянину. На первой посиделке с инструментами они с Бантом достали гитару и скрипку. Что удивительно – на скрипке играл медведь! Она в его руках смотрелась игрушечной. Но страшное для меня произошло потом. Медведь заиграл бодрые ноты какой-то совершенно незнакомой мне мелодии, и Тефи вдруг вскинулась, широко распахнув глаза, словно не веря в происходящее. Вступила гитара и Виктор запел на незнакомом мне языке низким голосом. Как вдруг Теф вскочила и совершенно нехарактерно для неё завизжала от восторга! Она, по-девичьи захлопала в ладошки, не отводя восхищенных глаз от дуета. Скрипка надрывалась, и на припеве Теф вдруг запела вместе с землянином, на том же языке, звонко, мощно. У меня аж волосы дыбом на руках встали. Я совершенно не понимал слов, впрочем, судя по лицам присутствующих – никто не понимал, но многих захватил мотив, и они хлопали и топали в такт. А на лице Теф был написан настолько чистый восторг, что меня вдруг окутала жгучая зависть. Её не могло подавить даже моё искреннее восхищение чистым и сильным голосом Тефи.