Все это время я пытался выплюнуть кляп и объяснить Хелен, что мне все это не нравится, что, как бы она ни поступала с тем Лайлом, которого знала, я во многом от него отличался. Я хотел по крайней мере сказать ей, что она отбила мне весь зад, что мне такое не по душе, так что пусть прекратит подобные забавы. Я дергался и кричал, невзирая на кляп, задыхаясь и со страхом думая, что еще придет ей в голову со мной сделать.
Хелен повернула меня на бок, и я стал неистово трясти головой, стараясь сказать "нет, я так не хочу, мне не нравится", но она одарила меня улыбкой, от которой мурашки побежали по коже, сняла одну туфлю, очень нежно - к моему удивлению - вставила тонкий каблук в мой анус и принялась двигать им взад-вперед. Я думал, что меня сейчас вырвет: из-за кляпа дыхание сделалось горячим и зловонным, живот и грудная клетка судорожно вздымались, нос заложило от слез.
Тем временем Хелен завернула мой пенис в одну из этих атласных перчаток и несколько раз медленно провела по нему рукой вверх-вниз. Никогда в жизни у меня не было столь сильной эрекции.
Она опрокинула меня на спину; наверное, это могла бы быть хорошая позиция для любителей йоги, но давление на плечи, лодыжки, локти, запястья и коленки было таким нестерпимым, что я опять закричал, давясь слезами и слюнями. Мой пенис, судя по всему, существовал отдельно от хозяина: он бурно реагировал на движения атласных перчаток, и Хелен, вскочив на кровать, опустилась на него.
Она скакала на мне, казалось, целую вечность, и, хотя каждая клеточка отзывалась невыносимой болью, а грудь раздирали рыдания, никогда прежде я не испытывал удовольствия более сильного. Трижды она дрожала и дергалась, сотрясаясь в оргазме, тогда как я боролся и потел; наконец все осталось позади - мой живот конвульсивно сжался, как будто мне дали кулаком под дых после десятимильной пробежки, - и я кончил.
Хелен слезла с меня, обтерлась влажной салфеткой, затем обмыла мои покрасневшие гениталии. Я хотел, чтобы она меня развязала, но, судя по всему, время еще не пришло: она следовала своему расписанию. Перевернула меня на бок и развязала путы; я вывалился из веревок, как тряпичная кукла, не способный пошевелить ни рукой, ни ногой. Повернув меня к себе, она отвязала чулок и вытащила его вместе с трусами изо рта. Я начал было говорить, но она наклонилась и подарила мне крепкий, сильный и долгий поцелуй.
Когда она закончила, а я в изнеможении лежал рядом, способный только дышать, с болью во всем теле, она сказала:
- Ты был действительно хорошим мальчиком. Лучше у нас не бывало.
- Я никогда этим не занимался... - ответил я. - Никогда. Не думал, что ты такое вытворяешь.., я в такие игры не играю. Это был не я.
- А чей тогда член стоял?
Я повернулся на бок, подальше от нее.
- Я не говорю, что не реагировал на твои действия.
Но это не имеет ничего общего с моими желаниями. Я сказал, что не занимаюсь подобным. Не хочу делать такие вещи. - Я отполз на край кровати, надеясь убраться подальше от Хелен.
- Если мы останемся живы, ты сам предложишь мне заняться этим через несколько дней.
Я ненавидел противную уверенность ее голоса.
- Меня не волнует, что ты проделывала с тем, другим Лайлом. Не желаю, чтобы то же самое было со мной.
А если ты думаешь, что занималась этим со мной, сначала спроси меня.
Она рассмеялась, и это была, с одной стороны, Хелен, а с другой что-то меня в ней пугало, - я ни на йоту не продвинулся в познании ее сущности.
- Позволь сказать тебе кое-что еще, крошка Лайл. Ты сейчас уснешь так сладко, как не спал многие годы. Я знаю, что твое тело реагирует таким образом. Что касается меня - кажется, это всегда делало мой глаз острее, а реакцию - быстрее. Следующие несколько дней я буду быстрой, точной и расслабленной. Что бы ты сейчас ни думал, мой плаксивый кобель, нам обоим теперь лучше.
Согласишься ты со мной или нет, но тебе это понравилось, маленький блудник.
С этими словами она так сильно сжала мои яйца, что меня чуть не вырвало: я взвизгнул от боли. Смеясь, как на Рождество, Хелен вытянулась подле меня.
Я подумал: "Странно - как я мог спать рядом с тем, кто внушал мне такой ужас" - и это было последней мыслью перед тем, как я уснул. Когда она разбудила меня, оставалось пятнадцать минут до начала встречи. Я не смотрел на Хелен и попросил ее выйти из комнаты, пока я буду одеваться. Она опять надо мной посмеялась, и на этот раз ее смех понравился мне еще меньше. В нем было больше пугающего и все меньше от настоящей Хелен.
***
Ифвин начал разговор с двусмысленной фразы:
- Я провел очень много времени, размышляя, каким образом расскажу всем вам об этом, и даже теперь я вовсе не уверен, что выбрал верный путь. Знаю, что вам любопытно знать, кто я такой, как смог проведать о том, что собираюсь вам сейчас рассказать, как и почему я занялся проектом, к которому прошу всех вас присоединиться, - но я специально не стану удовлетворять ваше любопытство в течение какого-то времени, ибо мое объяснение станет намного более осмысленным, если я предварительно снабжу вас необходимыми знаниями. Надеюсь, я весь окутан таинственностью?
- Весь, - ответил я, ибо все остальные сохраняли молчание.
- Что ж, хорошо, тогда мое понимание механизма работы человеческого мышления не совсем ошибочно.
Надеюсь, позднее я смогу все прояснить, но на данный момент это должно быть окутано тайной. Начнем с того, что ваши подозрения, Лайл и Хелен и другие, по поводу интерпретации Многих Миров и некоторых других вопросов по большей части оказались верными. Люди, информация и объекты действительно несколько десятилетий назад начали пересекаться с другими мирами, как вы их назвали - или линиями времени, историями, последовательностями событий, в зависимости от термина, какой вы предпочитаете, - и это стало причиной расхождений в воспоминаниях, полных случайных нарушений причинности, замеченных вами, и появления новой культурной нормы, в соответствии с которой люди избегают любых дискуссий по поводу прошлого, даже своего собственного. Кто-нибудь из вас выяснил, при каких условиях случаются подобные вещи или что их вызывает?
В воздухе повисло гробовое молчание, и Ифвин сказал:
- Конечно, никто от вас этого не ждал, потому что, во-первых, опыт порой несколько сбивает с толку, особенно если вы пересекаетесь с последовательностями событий, отличающихся друг от друга, что и случилось со многими из вас. Думаю, что теперь смогу объяснить вам все, а если сейчас не получится, в любом случае, по-моему, я уже близок к разгадке. Люди пересекаются, разговаривая по телефону, находясь в сети или в транспортном средстве, управляемом роботом.
Мне показалось, что через позвоночник пропустили электрический ток: в одно мгновение все стало на свои места.
- Так вот в чем дело! - воскликнул я. - Ведь машины управляются квантомеханическими приборами!
Все обернулись и уставились на меня. Ну да, я же единственный из присутствующих, кто разбирается в физике.
- Э-э... - пробормотал я.
- Ты абсолютно прав, Лайл. - Ифвин подтвердил мою догадку. - Именно это и происходит. Самое странное, что проблема в другом. Это само по себе является просто причиной, по которой настоящая проблема до сих пор не была выявлена. Однако я слишком тороплюсь - возможно, мне следует начать сначала, и если профессоры Перипат и Пердида нам немного помогут, мы сумеем быстро восстановить ход событий.
Лекция Ифвина и его ответы на вопросы затянулись до полуночи; он позаботился о том, чтобы нам принесли чай, кофе, сок, тарелки с сандвичами, пирожными и фруктами, каждый час делал небольшой перерыв, так что мы спокойно перенесли затянувшийся рассказ. Впрочем, к концу у кого-то от долгих споров сел голос и почти у всех уже вскипели мозги. Однако Ифвин все предоставлял и представлял доказательства, и сказанное им совпадало с фактами. В конце концов мы ему поверили - наверное, потому что почувствовали огромное облегчение, поняв наконец, в чем дело.
На самом деле существовало множество миров, в действительности - любой возможный. Перпендикулярно времени и знакомым нам пространственным измерениям существовало пять пространственно-подобных измерений, которые Ифвин назвал "вероятностью", и каждая последовательность событий имела в этих; измерениях свой уникальный адрес.