Взять хотя бы того же Морева. За полтора года он ни разу не ходил в увольнительную. Кроме «уазика», его ничего не интересовало. Теперь вот нового дружка завел — Андрюшку! А под ногтями чернозем развел, хоть репу сажай! А была бы у него девушка…
Но майора этими рассуждениями не прошибешь. У него своя позиция, тоже четкая, — как бы чего не вышло!
«Уазик» втиснулся между двумя «санитарками», стоявшими у входа в гарнизонный госпиталь. Ревякин взял с заднего сиденья свой тяжелый портфель, выбрался из тесной кабины на тротуар.
— Товарищ старший лейтенант, можно мне с вами? — спросил Морев.
— Нельзя!
— Я попрошу вахтера присмотреть!
— Разве в этом дело?
— А в чем, товарищ старший лейтенант?
— Я боюсь, что по внешнему виду отдельных лиц будут судить о заставе в целом!
Морев вспыхнул румянцем.
— А у лейтенанта Хлызова, — продолжал Ревякин, — усилятся колики!
— Мне-то что? — обиженно проговорил Морев. — Я только проведать хотел…
— Поэтому и должен был привести себя в надлежащий вид!
Морев покосился на запачканный рукав куртки.
— Вот-вот, — сказал старший лейтенант и шагнул к тяжелой резной двери госпиталя…
Морев думал, что придется ждать час или два, а оказалось, старший лейтенант уложился за двадцать пять минут. Да и Хлызов, наверно, не держал его, понимал, как тот замотался.
Опустевший портфель плюхнулся на заднее сиденье.
Тронув машину, Морев спросил:
— Товарищ старший лейтенант, ну как там товарищ лейтенант?
— Порядок! Пошел на поправку!
— А отчего такая болезнь бывает?
— Спроси что-нибудь полегче.
— Я подумал: может, от ушиба?
— Какого ушиба?
— Когда брали последнего нарушителя, ребята рассказывали, лейтенант спиной ударился о камни.
— Все может быть.
— Ну и здоровый же был, паразит! — вспомнил нарушителя Морев.
— А разве с тревожной группой был ты, а не Бакуринский?
— Я, — смущенно ответил водитель.
Ревякин в то время был в отпуске и поэтому не знал всех подробностей. Нарушитель около двух лет готовился к переходу границы: устроился на работу в геологическую партию, учился разбираться и ориентироваться на местности, где-то достал и вызубрил карту. Он рассчитывал перехитрить пограничников. Почти все время шел глухим лесом, держался подальше от населенных пунктов, старался не оставлять никаких следов. И все же его взяли. В годы войны, как это потом стало известно, он был фашистским прихвостнем, участвовал в массовых расстрелах советских людей. Два года назад состоялся суд над его дружками. Всех их приговорили к смертной казни. Он чувствовал, что не сегодня-завтра схватят и его, и поэтому торопился уйти за границу…
— Заедем?
— Как прикажете!
— Давай!
За полтора года они столько вместе поездили по этим дорогам, находящимся под контролем и наблюдением пограничных нарядов, что уже не придавали значения, кто первый спросит: «Заглянем?», «Свернем?» или «Заедем?». На этот раз сказал старший лейтенант.
«Уазик» покатил, подпрыгивая на колдобинах, под гору. Отсюда в четырех километрах находилась железнодорожная станция, на которой наряды, сопровождавшие поезда до границы и обратно, пересаживались из одного состава в другой. До отправления следующей электрички оставалось шесть минут.