Так продолжалось около месяца. А потом в его самосвал врезалась «санитарка»: ее водитель, по-видимому, не спал всю ночь — гонял по вызовам — и вот на мгновение расслабился. Самосвал, конечно, пострадал меньше. Того водителя — уже при смерти — увезла другая «санитарка». Морев же отделался легкими ушибами и царапинами. Но все равно его три недели продержали в больнице, пока не сняли многочисленные швы. Милиция его почти не беспокоила: как выяснилось, во всем виноват был погибший. Зато каждый день к Мореву наведывалась с гостинцами Женька. Чего только не носила: и апельсины, и бананы, и даже ананас где-то достала. Не говоря уж о конфетах, печенье и прочей ерунде.
А затем подошло время идти в армию. И обещали они, как это водится, переписываться. Раз в неделю. То была ее идея — чтоб писать раз в неделю, не реже. Он не возражал: раз так раз! Вначале и в самом деле шло по-задуманному: она писала, он отвечал. Только уже с третьего письма ему вдруг стало неинтересно читать. Ничего, кроме барахла да свадеб. И все с подробностями: какие сапожки себе купила, да на каких каблуках, да какую блузку достала. И замуж у нее подруги чуть ли не в каждом письме выходили. А для него все эти Ольги, Людки, Ленки — пустой звук, ни разу не видел их. Но тенденция чувствовалась — подтолкнуть его в должном направлении. И так тянули они эту бумажную волынку около года. А потом Морев понял: надо кончать, а не то увязнешь, как муха на липкой бумаге. И в один прекрасный день перестал ей отвечать. Подумал: может, сама поймет. А она, наоборот, еще чаще стала писать. Спрашивала, почему не пишет, не случилось ли чего с ним? И решил он тогда написать ей всю правду: мол, не люблю тебя больше («больше» — чтобы не так обидно было), так что давай не будем с тобой переписываться, для обоих лучше. Написать-то написал, а вот отправить духу не хватило. Каково ей будет читать? И с того времени носил он ответ в кармане, конверт уже черт знает на что похож стал, видно заново переписывать придется.
О его запутанных личных отношениях знал на заставе только один человек. Но и ему не было известно, что письмо-то не отправлено до сих пор…
И вот этот человек — водитель второго «уазика» Костя Бакуринский — стоял сейчас за спиной у Морева и спрашивал:
— Ну, что пишет?
— Свитер новый купила, — ответил Морев и незаметно прикрыл локтем свое неотправленное письмо.
— И ничего больше?
— Еще одна подруга замуж вышла. Тамарка какая-то…
— Так она получила от тебя письмо или нет?
— Затерялось, видно…
— Ну что будешь делать? — Бакуринский взял стул и сел рядом.
— Что? Новое напишу.
— Только не очень тяни. А то дождешься последнего гудка паровоза. Встретит она тебя там гвоздичками в целлофане, и уже не отвертишься!
— Завтра напишу.
— И отправляй авиа, заказным. Ты то простым послал?
— Ага!
— Странно, теперь письма редко теряются. Честно говоря, впервые слышу…
— Всякое в жизни бывает.
— Да, и на ровном месте голову ломают… Дай-ка «беломорку»!
Морев полез в карман за папиросами и в этот момент позабыл о своем письме. Спохватился, прикрыл локтем, когда уже было поздно.
— Постой! — загорелся Костя Бакуринский. — А это что за письмо?
— Какое? — Локоть пополз дальше, прикрывая светлую полоску конверта.
— Да под локтем!
— Да так — от одного…
— От одного — твоим почерком?
Обман был налицо. Морев смотрел на друга жалобным взглядом.
— Дай-ка! — Бакуринский вытащил из-под локтя злополучное письмо, прочел адрес. Вид у Морева был обреченный. — Так и не отправлял?
— Не…
— Почему? Ведь твердо решил?
— Угу! — кивнул Морев.
— Ну тогда ни черта не понимаю!
— Жалко ее…
— Ее жалко? А себя? Как потом жить будешь, не любя? А ей, думаешь, хорошо будет?
— После праздников отправлю.
— Это еще неделя! А там новые праздники!
— Ну чего тебе от меня надо? — простонал Морев.
— Мне от тебя? — выразил на лице удивление Бакуринский. — Это тебе от меня надо! Давай сюда письмо!
Морев отодвинулся:
— Зачем?
— Через десять минут я повезу прапорщика в Вахруши за новым кинескопом и сам отправлю это письмо! Ну? — протянул он руку.
Морев отдал письмо.
— Может, сменить конверт? — робко спросил он.
— Ничего, сойдет и этот! Помни: в бою и любви везет только решительным!