— Один?
— Один…
Капитан, увидев нас в окне, удрученно развел руками. Не нашел. Неторопливо — куда теперь спешить? — поднялся на крыльцо…
Вот и все. Как только умрет мальчуган, умру и я. Под каким-нибудь предлогом выйду во двор и спущу курок…
Капитан виновато оправдывался:
— Честное слово, обошел все дома. Санинструктор, правда, встретился…
Изо рта у него вылетал пар. Мы и не заметили, что за ночь остыла печь и в избе было довольно холодно…
На той половине все так же убивалась, причитала хозяйка.
— Пора ехать! — проговорил майор.
— Да, пора, — отводя взгляд в сторону, согласился капитан.
Я даже не шевельнулся…
Мальчик умер через несколько минут. Сделал два-три усталых вздоха и затих. Я вышел в сени. Но мои попутчики, заподозрив неладное, бросились за мной вслед и отобрали оружие…
После войны я стал детским врачом. Пожалуй, это единственное, что я не мог не сделать, даже если бы очень захотел. У меня могли быть другая жена, другие дети, я мог жить в другом городе, мог совершить массу поступков, которых по разным причинам и соображениям не совершил. И только одно не ушло бы от меня — это мое призвание, моя специальность. Я должен был стать детским врачом, хорошим детским врачом, и я стал им.
Да, треть века прошло с того времени, когда люди с необыкновенной легкостью убивали друг друга. Уже целое поколение успело появиться на свет, прожить больше половины отпущенного ему срока и, породив себе смену, само задуматься о быстротечности человеческой жизни.
Чего только ни повидал я с тех пор — и хорошего, и плохого, но та ночь, определившая мою жизнь, помнится вся — от первой до последней минуты, как будто она прошла вчера, всего несколько часов назад…
И НЕТ ЭТОМУ КОНЦА
Ваня лежал в дальнем углу палаты и молча из темноты смотрел на меня. И, конечно, видел все. Что-что, а зрение у него как у кошки.
Он был ранен в живот, и спасти его могла только срочная операция, которую у нас, в медсанвзводе, обычно не делали. Везти его также было опасно.
Командир медсанвзвода обвела взглядом комнату и повернула обратно. Я догнал ее и, страшась отказа, сказал:
— Я возьму Долгова!
— Долгова? — переспросила она и, подумав, согласилась: — Ну что ж, берите…
Я побежал отдавать распоряжения.
Во дворе было черно, хоть глаз выколи. Где-то у кладбища по-прежнему перестреливались автоматчики. В противоположной стороне отрывисто стучал пулемет. То там, то здесь пощелкивали одиночные винтовочные выстрелы…
Наше наступление выдохлось. Пройдя с боями немалое расстояние от Вислы до Нейсе и потеряв почти половину боевой техники, наш танковый корпус последним усилием захватил город Лауцен и неожиданно оказался лицом к лицу со свежими немецкими дивизиями, срочно переброшенными сюда с Западного фронта. Силы были настолько неравны, что уже в первые два дня гитлеровцам удалось уничтожить больше половины оставшихся «тридцатьчетверок» и почти окружить наше соединение. Лишь одна-единственная дорога, по которой мне сейчас предстояло везти раненых в госпиталь, связывала остатки корпуса с куда-то вдруг исчезнувшими и притихшими тылами. Если бы не она, эта дорога, упорно обороняемая горсткой гвардейцев, окружение можно было бы считать полным…
Ко мне подбежал санитар.
— Товарищ лейтенант! Вас просят зайти товарищ майор!
Чего ему еще надо?
Я взбежал по лестнице в дом. Осторожно ступая между ранеными, которыми были забиты все коридоры и проходы, с трудом добрался до кабинета начсанбрига.
В комнате стоял полумрак. Лишь слабо светил огарок свечи на тумбочке — подальше от затемненных окон. Начсанбриг ждал меня. Теперь он походил на настоящего окруженца. Лицо заросло бородой, глаза воспалены.
— Товарищ майор! Вы вызывали меня?
— Да… Так вот. Все-таки постарайтесь затемно сделать кроме этого еще один рейс.
— Есть!
— Мы должны вывезти больше раненых…
Этого он мог бы и не говорить. Мы ведь только и думали о том, как бы отправить побольше раненых: немцы в любую минуту могли ворваться в Лауцен. Между тем в нашем распоряжении осталась одна санитарная машина. Вторая «санитарка» была в упор расстреляна немецким танком при попытке проскочить по дороге. Третья машина — огромный «стударь», выделенный командованием в помощь медсанвзводу, ушел с ранеными еще утром и до сих пор не возвращался. А раненые все прибывали и прибывали…
— Разрешите выполнять?
— Да, — не глядя на меня, ответил он…