— Вот они! Нашлись!
— Дякую, пане ликар! — смущенно поблагодарила девушка. Она стояла в неудобном положении: как-то боком, придерживая обеими руками тяжелую крышку.
— Сейчас закрою! — спохватился Крашенков.
Когда они опускали крышку, он вдруг щекой ощутил тепло, которое исходило от ее широкого лица с большими черными глазами. Он повернулся к ней. В глазах девушки взметнулось удивление. Неожиданно для себя он взял ее за плечи и притянул к себе. Почувствовал, как напряглись под блузкой мышцы. Он попытался поцеловать девушку в губы, но она отвела лицо. Он с силой повернул ее голову к себе, но она лбом уперлась ему в подбородок.
Оба молчали.
Первым заговорил Крашенков:
— Поцеловать-то, наверно, можно?
— Не можно…
— Почему не можно?
— Не можно, — повторила она.
— Не можно так не можно, — добродушно согласился Крашенков, отпуская ее. — Отложим до другого раза!
— Не можно, — в третий раз тихо произнесла она.
Крашенков отсыпал в бумажный кулек таблеток, отлил в пустые пузырьки немного валерьянки и нашатырно-анисовых капель, все это уложил в консервную банку из-под ленд-лизовской колбасы и подал девушке:
— Прошу, пани!
Она неуверенно взяла и неожиданно прижала банку к груди.
— Дякую вам, пане ликар!
— Желудочные таблетки, — сказал Крашенков, — принимать три раза в день перед едой. Валерьянку пить перед сном… Запомнили?
Она виновато взглянула на него и покачала головой.
— Подождите, я запишу вам…
Только закончил он писать, как кто-то громко постучал в ставню. Крашенков вскочил, подошел к окну. За стеклом неясно белело возбужденное лицо Рябова. Старшина энергично шевелил своими пухлыми губами и показывал рукой на дверь.
Крашенков вышел во двор. Его сразу, как черная вата, окутала густая плотная темнота.
— Товарищ лейтенант, срочно к начальнику артсклада!
— Что случилось?
— Старшего лейтенанта Мхитарьяна убили!
— Что? Где? Кто?..
— Бандеры!.. Только что нашли его мертвого!
— Где?
— Недалеко отсюда. В трех километрах. Его уже в штаб привезли!
— Как же так?
— Товарищ лейтенант, быстрее!
— Иду!..
Мхитарьян лежал на полу, покрытый с головой солдатской шинелью. Крашенков прошел мимо, превозмогая острое желание взглянуть на убитого.
В штабе было полно народу. Все мрачные и возбужденные. Одни чистили и приводили в порядок личное оружие, другие обступили начальника артсклада, который пытался связаться с кем-то по полевому телефону.
Увидев Крашенкова, капитан Тереб отставил трубку и сказал:
— Лейтенант, осмотрите…
В штабе стало так тихо, что был слышен каждый скрип и шорох. Провожаемый взглядами, Крашенков подошел к телу, опустился на колени. Обернулся, коротко сказал:
— Посветите!
Несколько коптилок и керосиновых ламп, встревожив и разогнав тени, сошлись у него над головой.
Отяжелевшими в мгновенье руками он отогнул край шинели. Лицо убитого было изуродовано до неузнаваемости. По-видимому, озверевшие бандиты били по нему тяжелыми сапогами и прикладами.
— Что же это такое? — чуть не плача произнес кто-то.
— А это он? — усомнился Донцов.
— В кармане остались кое-какие бумаги, — сказал замполит капитан Шишов.
— От гады! От гады! — простонали сзади…
За два года пребывания на фронте через руки Крашенкова прошел не один десяток раненых. Нагляделся он немало и на убитых. Среди тех и других были и близкие ему люди, и друзья, и просто хорошо знакомые. Казалось бы, он привык ко всему. Казалось бы, уже ничто не могло его поразить. И все же, осматривая растерзанного бандитами Мхитарьяна, он с трудом унимал дрожь в кончиках пальцев. Он знал, что стоит ему только дать волю своим чувствам, чуть-чуть ослабить вожжи, и его всего начнет колотить…
Закончив осмотр, он снова накрыл труп шинелью и вернулся к столу. Капитан Тереб как раз заканчивал разговор с майором Пономаревым, командиром зенитного дивизиона, охраняющего артсклад от налетов фашистской авиации. Зенитчики также решили принять участие в прочесывании леса.
— Когда будут? — спросил капитан Шишов.
— Говорит, через два часа, — прикрыв ладонью трубку, ответил капитан Тереб. — Начнем с рассветом…
— Итак, Пономарев, ждем твоих людей, — сказал он в микрофон. — Сам? Зачем? Мы и без тебя справимся!.. Ну, как знаешь, — пожал он плечами и положил трубку. — Пусть тогда он ими и командует!
— Так даже лучше, — заметил замполит.