Наконец Зуга встал и вытер руки об штанины.
— Это в самом деле кварц, но древние шахтеры, должно быть, вручную сортировали каждый обломок в отвале. Чтобы увидеть золотую руду, придется найти старые штольни.
Стоя на вершине отвала, Зуга легко сориентировался на местности.
— Подстреленный слон упал примерно там.
В подтверждение его слов Ян Черут, поискав, нашел в траве огромную бедренную кость — сухую, совсем белую и начавшую рассыпаться после тридцати лет под солнцем Африки.
— Он был отцом всех слонов, — почтительно заметил Ян Черут. — Другого такого уже никогда не будет. Это он привел нас сюда. Ты подстрелил его, и он упал здесь, чтобы отметить это место для нас.
Зуга повернулся на четверть оборота.
— Древняя штольня, где мы похоронили Мэтью, должна быть там.
Ральф вспомнил охоту на слона, описанную отцом в его знаменитой книге «Одиссея охотника». Чернокожий оруженосец не бросился наутек, завидев нападающего зверя, а передал Зуге второе ружье, пожертвовав жизнью ради спасения жизни хозяина. Поэтому Ральф застыл в молчании, а Зуга опустился на колено возле груды камней, отмечавшей могилу оруженосца.
Постояв минуту, Баллантайн-старший встал и отряхнул брюки.
— Славный был парень, — просто заметил он.
— Славный, — согласился Ян Черут, — но глупый. Умный показал бы пятки.
— К тому же умный выбрал бы себе другое местечко для могилы: здесь он разлегся прямо в золотой жиле, — пробормотал Ральф. — Придется нам его выкопать.
Зуга нахмурился.
— Пусть лежит. Есть и другие шахты.
Он пошел дальше, его спутники последовали за ним. Шагов через сто Зуга остановился.
— Здесь! — удовлетворенно воскликнул он. — Вот вторая штольня — всего мы нашли четыре.
Отверстие второй штольни было забито обломками камней. Ральф снял куртку, прислонил «винчестер» к стволу ближайшего дерева и залез в неглубокую выемку.
— Я открою вход, — сказал он, согнувшись в узком засыпанном проходе.
Квадратное отверстие штольни вскрыли за полчаса: с помощью веток выковыривали булыжники из завала и вручную убирали их в сторону. Вход оказался таким узким, что пролезть в него смог бы разве что ребенок. Они встали на колени и заглянули внутрь: непроницаемая темнота не позволяла определить глубину шахты, оттуда несло сыростью, запахом плесени, вонью помета летучих мышей и гниющих останков.
Ральф и Зуга уставились в шахтный ствол, охваченные жутковатым любопытством.
— Говорят, древние использовали на рудниках рабский труд детей и захваченных в плен бушменов, — пробормотал Зуга.
— Нужно выяснить, есть ли там золотая жила, — прошептал Ральф. — Но ни один взрослый… — Он осекся.
Помолчав, Зуга и Ральф с улыбкой обменялись понимающим взглядом и одновременно посмотрели на Яна Черута.
— Ни за что! — завопил коротышка-готтентот. — Никуда я не полезу! Ни за что! Только через мой труп!
Ральф нашел в седельной сумке огарок свечи, а Зуга тем временем связал вместе три веревки, которыми обычно стреножили лошадей. Ян Черут наблюдал за приготовлениями с видом осужденного, взирающего на постройку виселицы.
— Двадцать девять лет, с тех самых пор, как я появился на свет, ты не уставал расписывать мне свои храбрые подвиги, — напомнил Ральф, нежно обнимая готтентота и подводя его к входу в шахту.
— Ну возможно, я немного преувеличивал, — сознался Ян Черут.
Зуга обвязал его веревкой под мышками и повесил ему на пояс седельную сумку.
— Ты, который сражался с дикарями и охотился на слонов и львов, ты боишься какой-то дырки в земле? — продолжал Ральф. — Чего там вообще бояться? Подумаешь, парочка змей, полная темнота и призраки мертвецов — а больше там и нет ничего!
— Может, я довольно сильно преувеличивал, — хрипло прошептал Ян Черут.
— Ян Черут, но ведь ты же не трус?
— Еще какой трус! — горячо заявил коротышка. — Я ужасный трус, и вниз мне никак нельзя!
Ральф легко поднял готтентота и опустил его в шахту — Ян Черут извивался на веревке, словно червяк на крючке. По мере того как веревка уходила вниз, протестующие крики постепенно становились все глуше.
Ральф отмерял длину отпущенной веревки, считая, что размах его рук равен шести футам. Он опустил Яна Черута на глубину шестидесяти футов, прежде чем натяжение веревки ослабло.
— Ян Черут! — завопил Зуга в глубину шахты.