— Командир, что-то не так? — полюбопытствовал оказавшийся рядом прапорщик.
— Вслушайся. Ничего не слышишь?
— Нет, — Маркитанов отрицательно покачал головой.
— Значит, показалось.
— Что показалось?
— Да песок… — подполковник на долю секунды замолчал в раздумьях, — «петь» вроде начал.
— Песок? Петь?
— Так говорят. Когда приходит ветер-самум, песчинки начинают тереться друг о друга — издавать звуки, как говорят — «петь». Затем налетает ветреный шквал, тучи песка затмевают солнце. А образуется самум при сильном прогреве земли и воздуха. Дует преимущественно с западного и юго-западного направления, несет огромные массы раскаленного песка, пыли. И сопровождается грозой. В общем, страшное дело.
— Песчаная буря, значит, скоро нагрянет?! — сделав вывод из сказанного, Маркитанов вгляделся в горизонт. Небо оставалось чистым.
— Да нет, похоже, показалось, — пожал плечами Черныш. А ветерок меж тем слегка усилился. Постояв еще с минуту, подполковник скинул с себя рюкзак и, опустив его на землю, уселся по соседству с прапорщиком.
— Будете? — Маркитанов протянул подполковнику кусочек вялено-соленой рыбы.
— Благодарю, — не стал отказываться тот.
Какое-то время они сидели молча. Первым заговорил подполковник.
— Осталось идти совсем ничего, — изрек он.
Маркитанов согласно кивнул. То, что до Гадамеса считаные километры, знали уже все. Так что подполковник сообщил практически прописную истину, но Черныш продолжил.
— Вскоре мы доберемся до находящихся близ оазиса громадных дюн, — поведал он и невесело улыбнулся. Затем с ностальгией в голосе продолжил: — Когда-то давно, теперь уже в другой жизни, сюда часто приезжали туристы, и любители природы забирались на вершины этих песчаных холмов, чтобы полюбоваться закатом.
— А сейчас? — засовывая в рот очередной кусочек рыбы, поинтересовался Маркитанов.
— А сейчас тут который год война, — подполковник мотнул головой, отказываясь от еще одной порции излишне пересушенного рыбного деликатеса. — Кто-то с кем-то воюет. Все всё что-то делят. И каждый день гибнут люди, которые могли бы жить да жить. Вот и мы тоже не на прогулку идем.
— Мы — другое дело, мы для того, чтобы… — начал развивать свою мысль прапорщик, но поднявший руку подполковник остановил говорившего.
— Это понятно, понятно, — торопливо сказал он, — но местным жителям от этого легче? Пули засвистят, на созерцание красот не потянет.
— Ну, это само собой, — покивал продолжающий жевать Маркитанов. Подполковник вздохнул.
— Вот и само. А здесь который год так. Отучили от беспечного любования — фигура на вершине дюны хорошая мишень, возможность поупражняться в стрельбе.
Маркитанов перестал есть рыбу и потянулся за флягой с водой:
— И что, так запросто и стреляют? — скорее ради поддержания беседы, чем действительно сомневаясь в такой возможности, спросил он.
— Бывали случаи, — не вдаваясь в подробности, подтвердил подполковник. — Так вот про дюны — с них прекрасный обзор. Аккуратненько выберемся на них, понаблюдаем, точнее, взглянем на округу пару раз, и посайгачим дальше. Кстати, мы тут с ротным перетерли, мал-мала поменяли диспозицию. Теперь я иду с вами.
Прапорщик удивленно вытаращился.
— За старшего? С Сан Санычем местами поменялись?
— Да. Так что в боевом порядке я рядом с тобой и на подрыв тоже вместе идем.
Маркитанов лишь хмыкнул, а свое отношение к такой рокировке высказал присказкой:
— Любой каприз за ваши деньги!
— Сработаемся, — сделал вывод подполковник и, сняв с пояса флягу, принялся откручивать винтовую пробку.
Гадамес
С высоты песчаной кручи оазис лежал как на ладони.
— Вон видишь, — подполковник Черныш обратился к расположившемуся рядом майору Ивлеву и показал рукой куда-то вниз, — вот там и будешь заходить. Самое удобное место.
— Понял, — согласился майор. А подполковник напомнил:
— Открываете ураганный огонь сразу же за первым выстрелом.
— Само собой, — лениво кивнул Ивлев, словно намекая: мол, не стоит поминать давно вбитые в голову азы.
А Черныш будто и не заметил намека, продолжая изрекать все те же банальности:
— Внутригрупповые радиостанции на прием. На связь не выходить. Если только край. Сам понимаешь. Отходим, как и договаривались.
— Само собой, — покивал Ивлев. Манера общения Маркитанова оказалась заразной, уже давно распространившись в тесном коллективе второй роты. А подполковник бубнил дальше: