Дерек никогда не изъявлял желания навестить Лили у нее дома, а она никогда не приглашала его. В их отношениях были границы, которые они старались не переходить. Лили устраивало положение дел, она была избавлена от нежелательных посягательств других мужчин. Никто бы не посмел вторгнуться на территорию, которую Дерек считал своей.
Лили восхищали сила и бесстрашие Дерека. Конечно, у него были и свои недостатки. Чувствительным его трудно было назвать. Его не волновали высокое искусство и тонкие чувства; деньги и азартные игры – вот что интересовало его больше всего. Но виной всему было суровое детство Дерека.
Он рассказывал Лили, что мать родила его в сточной канаве и бросила на произвол судьбы. Он вырос среди проституток, сутенеров и преступников. Там он узнал самые неприглядные стороны жизни. В юности он грабил могилы, затем работал в порту – ворочал тюки, грузил рыбу, брался за самую черную работу – лишь бы платили. Однажды он попался на глаза одной высокородной даме. Она заметила его из окна кареты, что-то привлекло ее в нем, и она пригласила его в карету.
– Не может быть! – воскликнула Лили, глядя на Дерека широко открытыми глазами.
– Все было именно так, – лениво возразил он, развалившись в кресле и вытянув ноги к камину.
Светлые волосы, загорелая кожа, правильные черты лица – он хорош собой… почти. Его крепкие белые зубы немного выдавались вперед, но улыбка была неотразима, хотя суровые зеленые глаза всегда оставались серьезными.
– Ей-богу, правда. Посадила в карету и повезла к себе домой.
– Зачем ей понадобился грязный уличный мальчишка? – подозрительно спросила Лили.
Он многозначительно улыбнулся, и она рассердилась.
– Не верю! Ни одному слову не верю!
– Сначала она велела мне помыться, – вспоминал Дерек. – Вода горячая, а уж мыло такое пахучее и глаза щиплет. Когда я помыл руки, даже удивился, что у меня такая белая кожа. – Слабая улыбка появилась на его лице.
– А после ванны она, видимо, легла с тобой в постель, и ты оказался великолепным любовником и доставил ей наслаждение, какого она никогда раньше не испытывала, – язвительно сказала Лили.
– Нет-нет, – ухмыльнулся Дерек. – Я тогда не знал, как ублажить женщину. Я только о своем удовольствии думал.
– Но ей все равно понравилось? – спросила Лили. Подобные разговоры приводили ее в смятение. Она никак не могла понять взаимного влечения между мужчиной и женщиной. Что они находят в этом болезненном безрадостном и позорном действе? Ясно ведь, что это удовольствие только для мужчин. Что же заставило женщину намеренно искать себе партнера? Лицо ее вспыхнуло, она опустила глаза, но продолжала внимательно слушать.
– Она меня всему и научила. Да мне и самому хотелось все узнать.
– Зачем?
– Как это зачем! – Дерек помедлил, отпив из бокала и глядя на огненные блики. – Любой может переспать с женщиной, но не каждый задумывается, а ей-то нравится? Когда женщина словно тает под тобой, это… это дает тебе власть, понимаешь? – Он посмотрел на смущенную Лили и засмеялся. – Нет, похоже, не понимаешь, бедная девочка.
– Я тебе не девочка, – разозлилась Лили. – О какой власти ты говоришь?
Дерек улыбнулся.
– Сумеешь ублажить женщину – она все, что хочешь, для тебя сделает. Все!
Нет, Дерек, это не так. Я ведь… ну, я это делала. И это вовсе не так. А ведь Джузеппе считали лучшим в Италии любовником. Все так говорили!
Дерек смотрел на нее насмешливо.
– И он все сделал как надо?
– После этого я забеременела. Следовательно, это он сделал правильно.
– Мужчина может наплодить кучу детей, но это не значит, что он делает все, как надо, милая моя. Ясно – ты ровным счетом ничего в этом не смыслишь.
Ах, как он заносчив в своих суждениях, думала Лили. Ей все равно, как это делается, главное, что это не может доставить никакой радости. Нахмурившись, она вспомнила мокрые губы Джузеппе, тяжесть его тела, боль, которая пронзала ее с каждым движением, напряженное ожидание – когда же все закончится?
– Это все, что ты можешь предложить? – спросил он по-итальянски, щупая ее тело. Лили передернуло от его бесстыдных прикосновений, от пронизывающей боли. – Ты, подобно всем англичанкам, холодна, как рыба.
Она уже знала, что мужчинам нельзя доверять свое сердце. Теперь она узнала, что тело им тоже нельзя доверять. Снова пройти через это – такого унижения она не вынесет.
Как будто читая ее мысли, Дерек подошел и наклонился над ней. Сжав ладонями ее лицо, он взглянул ей прямо в глаза.
– Я бы сам хотел научить тебя.
Почувствовав опасность, Лили выпалила:
– Не смей ко мне прикасаться!
– Если бы я захотел, я бы тебя научил, и тебе бы понравилось. Тебя просто необходимо как следует трахнуть. Но пусть уж лучше кто-нибудь другой это сделает.
– Почему это? – спросила Лили, притворяясь безразличной. Но дрожь в голосе выдала ее.
– Тогда я тебя потеряю. Так всегда бывает. А я не хочу тебя терять. Уж лучше ты с кем-нибудь будешь кувыркаться в постели, а я буду ждать, когда ты ко мне вернешься. Всегда буду ждать.
Лили замерла, с удивлением глядя на его решительное лицо. Может быть, это самое глубокое чувство, которое Дерек вообще способен испытывать к женщине. Он всегда считал любовь слабостью, а слабость он презирал. Но, с другой стороны, он дорожил их странной дружбой. Он не хотел ее терять. Что ж, она тоже не хотела терять его.
– Это что, объяснение в любви? – с усмешкой спросила она.
Дерек пожал небрежно плечами.
– Понимай, как хочешь, милая.
Простившись с Закери, Лили отправилась в клуб «Крейвена» поговорить с Дереком. Наверняка он расскажет ей об Уолвертоне. Дерек был в курсе финансового положения чуть ли не всей Англии, включая прошлые банкротства и скандалы, ожидаемые наследства, долги и обязательства. Через свою разведку он имел самые разнообразные сведения о богатых владельцах: кто что написал в завещании, кто имел любовницу и сколько ей платил, какие оценки получали их дети в Харроу, Итоне и Уэстфилде.
В бледно-голубом платье, подчеркивающем грудь, Лили одна шла по залу. На нее почти не обращали внимания – она стала привычной достопримечательностью: единственной женщиной, допущенной в члены клуба. Взамен Дерек требовал от нее полной откровенности и знал все ее самые сокровенные тайны.
Переходя из комнаты в комнату, Лили наблюдала за привычной жизнью клуба, заполненного гостями.
– Индюки надутые, – пробормотала она. Так называл своих клиентов Дерек, но об этом знала только она.
Сначала «индюки» отведали изысканной пищи, приготовленной поваром, которому Дерек платил две тысячи фунтов в год. К ужину подавали отборные французские и рейнские вина, за которые Дерек любезно не выставлял счет. Такая щедрость окупалась – тем выше были ставки в игре.
После ужина гости переходили в игорные залы. Людовик XIV чувствовал бы себя здесь как дома среди тяжелых подсвечников, роскошного синего бархата, бесценных произведений искусства. В центре здания располагалась комната для карточных игр, из которой доносился приглушенный шум голосов.
Проходя между столов, Лили прислушивалась к знакомым звукам: стуку костей, шуршанию карт, гулу голосов. В центре над овальным столом висела лампа, которая ярко освещала зеленую материю с желтой разметкой. Сегодня за центральным столом играли немецкие дипломаты, несколько французских эмигрантов, лондонские денди. Игроки не замечали никого и ничего вокруг. Лили взглянула на них с презрительной усмешкой. Будто под гипнозом. Размеренно принимались ставки, гремели кости. Непосвященному могло бы показаться, что здесь происходит некий религиозный ритуал.
Секрет игры состоял в хладнокровии и умении рассчитать риск. Но большинство игроков не думали о выигрыше. Они искали лишь остроты ощущений. Лили же играла хладнокровно, выигрывала понемногу, но часто. Дерек называл ее мошенницей, что в его устах было наивысшей похвалой.