Индия стояла перед огромным зеркалом. Весь салон, который герцогиня приказала отвести для примерок, был завален рулонами узорчатых шелковых тканей и тонкими дорогими кружевами. Нахмурив брови, Индия смотрела на ярды бежевого шелка, переливавшегося вокруг ее стройной фигуры.
– Тебе легко говорить, бабушка. Тебе не надо все это надевать.
– Молодая леди выглядит обворожительно, – заявила портниха, вынув изо рта булавку. Она умело прикалывала бархатную ленту к завышенной по моде талии. – А цвет платья выгодно оттеняет великолепные волосы миледи.
Герцогиня оглядела платье критическим взглядом.
– Сойдет, – одобрила она. – А с твоими рыжими волосами ты возьмешь Лондон штурмом, моя дорогая. Жаль, конечно, что ничего нельзя поделать с твоими веснушками и мозолями на руках. Может, попробуешь надеть на ночь мои перчатки из куриной кожи и намажешь лицо моим кремом из розовых лепестков?
– Даже ради тебя, бабушка, я этого не сделаю. Перчатки из куриной кожи! Подумать только! Я не хочу ехать в Лондон, я не хочу надевать это платье, и я совершенно определенно не хочу выходить замуж! – Ее голос сорвался. Она отвернулась от зеркала и подошла к окну.
– На сегодня все, мадам Грэ, – тихо сказала герцогиня. – Фроггет проводит вас на половину прислуги, где вас напоят чаем.
– Спасибо, ваша светлость.
Дождавшись, пока закроется дверь за портнихой, герцогиня подошла к внучке. Как она и подозревала, щеки Индии были мокрыми от слез.
– Он этого не стоит, – рассвирепела она. – Ни один мужчина на свете не стоит твоих слез, Индия. А теперь расскажи мне, что произошло в Брюсселе и почему ты вернулась оттуда в таком состоянии, будто у тебя вырвали из груди сердце.
Индия судорожно сжала в кулаке кружевную занавеску и глубоко вдохнула.
– Не могу. – Ее глаза блестели от слез. – Я не могу об этом говорить, бабушка.
Герцогиня Крэнфорд нахмурила седые брови.
– Уже разосланы приглашения, Индия. Пятьсот человек в Лондоне ожидают встречи с тобой на следующей неделе.
– Я не могу поехать в Лондон, бабушка. Я не готова.
– Что значит не готова? У тебя был целый год на то, чтобы оплакивать этого мужчину. Но траур должен закончиться. Кем бы он ни был, он уже не вернется.
– Мужчину? Я не понимаю, что ты имеешь в виду.
Герцогиня фыркнула:
– Только из-за мужчины у тебя мог появиться этот печальный взгляд. Только из-за мужчины ты перестала смеяться. Твое сердце разбито, и не надо убеждать меня, девочка, что это не так. Но настала пора снова жить. У тебя есть обязанности перед семьей и перед собой, Индия. Ты слишком долго жила своей печалью.
Индия посмотрела в окно. Перед ней расстилались зеленые луга поместья. Восемь поколений Деламеров жили здесь, служили английским королям, удивляли своими чудачествами соседей и приумножали богатства. Удастся ли ей сделать то же самое?
– Я говорю себе это каждый день, бабушка. Даже чаще, чем каждый день, если это возможно. Но потом я слышу чей-то голос или вижу чью-то тень – и тут же в своих мыслях оказываюсь на том последнем балу, который давала леди Ричмонд в Брюсселе. К ее дому подъезжают кареты с гостями, а мимо уходят солдаты со своими полками. Мне никогда этого не забыть. Я знаю, что он любил меня не за то, что я была какая-то особенная. Я думаю, что он считал меня… храброй. Но я вовсе не храбрая. В последнее время у меня не хватает духу заняться хоть чем-нибудь. Я не могу заставить себя поехать к леди Джерси и сплетничать о том, как опрометчиво вел себя принц-регент, словно ничего в мире не произошло. Я изменилась, бабушка. Все изменилось. – Ее взор затуманили воспоминания. – После Ватерлоо сотни раненых погрузили на телеги и повозки. Не было ни чистых бинтов для перевязок, ни кроватей, ни мало-мальски подходящей пищи. – Ее так передернуло, будто она снова оказалась в том темном прошлом. – Мы работали помногу часов подряд, многих раненых мы потеряли, но некоторых все же спасли. И все это время я молилась о том, чтобы среди этой грязи, дыма и суматохи увидеть одного человека, чтобы он улыбался и его походка была, как всегда, легкой. Но он не появился, бабушка. Ни тогда, ни в те долгие недели, что прошли потом. Теперь уже никогда не будет так, как было. – Она больше не скрывала слез.
– Иди ко мне, мое бедное дитя. – Герцогиня обняла Индию. – Почему ты раньше ничего об этом не рассказывала?
– Не могла. Все случилось так… так быстро. И когда человек, о котором я тебе рассказала, не вернулся, у меня не было сил говорить об этом. Ни с кем.
. – Золотко мое. – Герцогиня нежно погладила внучку по волосам. – Понимаю, как тебе трудно. Но надо посмотреть правде в лицо. Этого человека больше нет. А у тебя впереди вся жизнь, каким бы невероятным тебе это сейчас ни казалось. Надо найти другие радости и новые цели, ради которых стоит жить. Ты слышишь меня? – Старая женщина постаралась, чтобы ее голос прозвучал сурово. – Ты в долгу перед собой и перед теми, кто тебя любит. И перед тем мужчиной, который ждет, чтобы ты украла его сердце и перевернула всю его жизнь в тот момент, когда он увидит, как ты входишь в бальный зал.
– Нет, второго раза не будет, – печально отозвалась Индия. – Больше никогда не будет.
Она знала, что уже не испытает той безумной, всепоглощающей страсти, она осталась в прошлом. Но бабушка права: у нее есть обязанности перед семьей и перед собой.
Она поедет в Лондон. Она будет носить роскошные платья, которые выберет для нее бабушка, и поедет на все те балы и рауты, которые та устроит в ее честь. Если приличный молодой человек из хорошей семьи сделает ей предложение, она примет его и выйдет замуж, хотя никогда не отдаст ему свое сердце.
Потому что Индия Деламер знала, что у нее больше нет сердца. Она отдала его Девлину Карлайлу.
Снаружи вдруг раздался вой испуганного зверя.
– Это Луна! – воскликнула Индия, сбросила шелковое платье и осталась в старых бриджах Айана.
– Индия Деламер, я же сказала тебе, чтобы ты больше не надевала старых вещей своего брата!
– Извини, бабушка, мне надо идти. – Она схватила старую рубашку Айана и, натягивая ее через голову, бросила на ходу: – Если эти отвратительные люди пришли, чтобы застрелить Луну, клянусь, я всажу им в мягкое место порцию дроби.
Герцогиня Крэнфорд лишь покачала головой, глядя, как ее внучка выскочила за дверь. Потом ее губы изогнулись в хитрой улыбке. Седовласая герцогиня вспомнила об одной своей отчаянной проделке полувековой давности.
Комната была освещена лишь пламенем камина. Перед ним, опершись на каминную полку, стоял высокий сероглазый мужчина с темными волосами. Морщинки возле полных губ свидетельствовали о том, что когда-то он часто смеялся.
Сейчас эти губы были плотно сжаты и не было радости на его загорелом лице.
Была осенняя ночь 1816 года.
«Я вернулся домой», – думал он, глядя на старинные гравюры, полки с книгами и замысловатые модели кораблей, которые он когда-то с таким терпением смастерил сам.
Когда это было? Наверно, десять жизней назад.
Он засмеялся, но его смех в пустой комнате прозвучал глухо и печально. Он уже сомневался, сможет ли на самом деле снова почувствовать себя дома.
Глава 2
– Все как-то не так. Даже совсем не так.
Наряженный в сиреневый шелк и коричневый бархат седьмой виконт Монктон оглядывал разодетую толпу, наполнившую зал в городском доме герцогини Крэнфорд.
– Торн должен был быть здесь. Он всегда был как заговоренный, его ничто не брало. И что он вообще делал на этом чертовом поле под Ватерлоо?! – Виконт вздохнул и сунул лорнет в карман жилета. – Не на ком взгляду остановиться. Одни и те же лица. Те же скучные истории. Ни одного приличного скандала за весь сезон. – Вдруг виконт нахмурился. – Боже, неужели это Веллингтон – вон там – флиртуете графиней Марчмонт? Что-то замышляет, помяните мое слово. Еще и двух недель не прошло с того дня, как опустили в могилу ее мужа, а она уже ищет себе партнеров по постели.