— Пфф, — слюнтяй отвернулся и скрестил руки на груди. — В гробу видал ваши уставы, правила и прочую лабуду. Я тут вообще в рабстве — меня никто не спрашивал, хочу ли топтать плац. Но если вдруг спросите — на хере вертел и вас, и ваши проекты.
— А как же долг родине? — женщина лишь скрипнула зубами и нахмурилась. Удивительная выдержка. В любой другой части этого высерка сперва бы отмудохали всем взводом, а потом отправили в наряд. И это, считай, легко отделался, а могли бы, в зависимости от порядков и понятий, и на тряпку кинуть, и печень опустить. И не только печень.
— Срал и на то, и на другое. Кончится ваша родина очень скоро.
Я сжал кулаки и уже начал привставать, но лейтенант не глядя положила руку на плечо и вернула на место.
— Наша? Она такая же наша, как и твоя.
— Да конечно, — мажор усмехнулся в лицо. — Мой отец — подданный Великобритании. И там никаких чудовищ нет. И если бы не вы, уроды, я бы откисал в лучших клубах Лондона.
— Хватит! — Анна в гневе хлопнула ладонью по столу. — И слышать больше не хочу эту мерзость! Ты призван и обязан защищать свою страну. Это закон и это не обсуждается.
Смузи махнул рукой — очевидно, это не первый разговор на подобную тему. И еще более очевидно, что не последний.
— Что будете заказывать? — к нам подошла, покачивая бедрами, пышнотелая разносчица.
— То же, что они, — кивнул на обглоданные бараньи ребрышки, печеную фасоль и пиво. Для меня и такая простота — праздник, да и не до пиров сейчас, так что выеживаться и привередничать смысла не видел.
Но Малири явно думала иначе, ведь перед ней с большой вероятностью сидели такие же богатеи, а точнее — их золотая детвора. А для мажора нет ничего важнее статуса — отсюда все эти чехлы с дырочками для «яблока», часы по цене квартиры и брендовые шмотки, где девяносто пять процентов стоимости — логотип самого бренда. Это в нашей семье она лопала, что дают, и трещала ушами, а теперь нельзя упасть в грязь лицом и показать, что проще остальных.
В таких компаниях простота — синоним недалекости, глупости, колхоза и вообще зашквар. И пусть ты душой и мозгом беднее церковной мыши, но пока в кармане шелестят котлеты (плевать, кем и как заработанные), в коллективе тебе всегда рады. А оплошаешь, оступишься, нарушишь негласный устав — вмиг получишь клеймо неприкасаемого и отправишься тусоваться с «неудачниками и селюками» вроде меня. А это для им подобных — хуже смерти.
— А что у вас есть? — попросить самое лучшее — не комильфо, надо самой блеснуть идеальным вкусом.
— Тут отличные пирожки, — Смузи осклабился и подмигнул. — Прямо как ты.
И вопреки ожиданиям, Малири не стала огрызаться, блокировать чат и закатывать скандалы, а покраснела и смущенно пролепетала в ответ:
— Правда? Ловлю на слове. Тогда мне рибай медиум рейр, жульен с тостами, стамппот и бокал шардоне. А на десерт — ваше лучшее пирожное.
В медицине это называется рецидив. В простонародье — слетел с катушек. Завязал мужик, терпел-терпел, встретил знакомых бухариков и сорвался. Классика. А еще надеялся, что Настя исправится. Ну-ну. Кому-то стоит научиться лучше разбираться в людях. Как из меня не выйдет гламурного педиковатого красавчика, так из подруги — обычной девчонки. Хотя какая она, блин, подруга. Вон ее друзья, а я так — товарищ по несчастью и вынужденный соратник.
— Позвольте уточнить, — женщина достала из кармана передника грифельную дощечку и мелок. — Мясо с кровью, грибы с поджаренным хлебом, картофельное пюре и белое вино. А на закуску — ватрушка с творогом. Все верно?
Панцухантер прыснул в кулак, Саяна улыбнулась, а Смузи расплылся в змеиной ухмылке. Малири завертела головой, ища поддержки, но время утекало, а ответ требовался немедленно. Если в новых компаниях пацанов проверяют на прочность и выдержку — а не лох ли ты часом? — то здесь требовалось как можно быстрее подтвердить классовую принадлежность. Вот и не придумала ничего лучше, как по привычке наорать на разносчицу, чтобы показать свою крутизну и высокую колокольню. А точнее, презрение и пренебрежение к рядовым трудягам — пусть и виртуальным.
— Ты что, оглохла? Я же четко сказала...
— Хватит! — осадила Анна. — Здесь не элитный ресторан! Господи, вот же правда — хрен редьки не слаще!
А это намек, прямо подтверждающий мое предположение — ливнувшие из консты были такими же избалованными рохлями с золотыми ложками во ртах. Узнать бы еще, куда эти кадры подевались — здесь же не контрактная армия, взять и уволиться нельзя.