— Граф де Брассер! — представился мужчина.
— Я не забияка, мадам, — с трудом улыбнулся Жосслен.
Полученные им побои давали о себе знать.
Склонился в поклоне.
Маркиза засмеялась.
— Если бы вы видели, граф, как великолепно виконт владеет шпагой! На последнем занятии по фехтованию виконт де Бреве привел в восторг Людовика тем, что боролся сразу с несколькими противниками и победил их.
— Это большая доблесть, — согласился граф де Брассер, беря под руку маркизу, чтобы помочь ей сесть в карету.
— Подождите! — воскликнул Жосслен. — Подождите, сударь! Мадам!
Граф обернулся.
— Я бесконечно благодарен вам за помощь, граф, — произнес, наконец, Жосслен. — Чем я могу быть полезен вам? Что?.. Что я могу для вас сделать?
Маркиза тоже обернулась. Улыбнулась одобрительно.
— Примите его предложение, господин де Брассер! Виконт де Бреве всегда держит слово.
Граф де Брассер улыбнулся. Сделал шаг к Жосслену, посмотрел внимательно на его взволнованное лицо:
— Что ж… Никогда не знаешь, что тебя ждет, не правда ли? Если меня не станет прежде, чем я устрою жизнь своих детей, а вы, виконт, будете в состоянии помочь им чем-нибудь, сделайте это. И я буду благодарен вам там, на небесах.
Жосслен склонил голову в знак согласия.
— Виконт, — позвала его маркиза, — садитесь в карету. Мы довезем вас до Пале-Рояля.
— Благодарю вас, сударыня, — отказался Жосслен. — У меня есть в городе еще незаконченные дела.
После — он снова отправился на ярмарочную площадь. Увидев его, торговка сладостями расплылась в улыбке.
— Вам удалось спасти ваше состояние, милорд? — спросила она.
— Да, благодарю. Все в порядке, — ответил Жосслен.
— Тогда, сударь… Мне кажется… Может быть, вы пожелаете пройти со мной в дом и умыться?
Жосслен не отказался. Являться во дворец с перепачканным грязью и кровью лицом — точно не стоило.
Граф де Мориньер осадил коня у небольшой гостиницы под названием "Золотой петух".
— Заходите, господин, заходите! — мальчик лет восьми-девяти выскочил из открытой настежь двери.
Изнутри доносились пьяные голоса посетителей.
— Заходите, у нас есть комнаты, в которых ваша милость сможет отдохнуть.
Мальчик носился вокруг коня, цокал языком, выражая свое восхищение его статью и выдержкой. Сначала он едва не бросился под ноги коню, осмотрел того с одной стороны, с другой, потом замер, с восторгом разглядывая нового гостя. Снова метнулся в сторону.
— Вот что, пострел, — Жосслен ловко поймал мальчишку за ухо, — отнеси эти вещи, — граф показал на притороченный к седлу мешок, — в комнату попросторнее и почище. Если ничего не пропадет, получишь экю.
У мальчишки захватило дух от счастья. Он радостно мотнул головой, умчался внутрь, через минуту вернулся и принялся энергично отвязывать мешок.
— Господин, я отведу вашего коня в стойло.
— Подай ему овса, да получше.
Мориньер вошел в темный, плотно забитый разношерстной публикой зал. Большую часть посетителей в этот час составляли представители низшего сословия. В центре зала развлекалась группа юношей, одетых в добротные костюмы горожан средней руки. Да в одном из углов, заполненных винными парами и табачным дымом, двое военных неуверенно блуждали взглядами между нестройными рядами пустых бутылок.
Толстая, непривлекательная женщина, в мгновение ока оказавшаяся перед ним, привычным жестом вытирала красные, покрытые цыпками, руки о засаленный передник.
— Господин, Ноэль передал мне ваши пожелания. Идите за мной, я покажу вам комнату.
Они поднялись на второй этаж.
— Вот, смотрите, — хозяйка распахнула перед ним дверь. — Ноэль сказал, что вам нужна лучшая комната. Вот…
Она с гордостью простерла руку в направлении широкой кровати, покрытой неким подобием балдахина.
— Мне нужна комната, в которой было бы две кровати.
Женщина замерла с раскрытым ртом.
— Господин, у нас есть еще комната с пятью кроватями, но три из них заняты. Вы ведь не захотите…
— Нет. В таком случае, принесите сюда еще одну кровать, — приказал Мориньер.
Хозяйка озадаченно почесала нос.
— Хорошо, господин.
Мориньер огляделся по сторонам. Комната, и в самом деле, была недурна. По крайней мере, она выглядела достаточно чистой. И снизу сюда не слишком доносился шум. Окна, сейчас настежь открытые, выходили в относительно тихий дворик. Правда, именно в этот момент в нем выясняли отношения две женщины — соседки. Они так энергично спорили, что хозяин гостиницы, в которой теперь остановился Мориньер, не выдержал женского визга и вышел во двор разобрать спор и утихомирить скандалисток.
Мориньер выглянул в окно еще раз и вернулся к кровати.
Он кивнул Ноэлю, притащившему, наконец, в комнату его вещи, и кинул в раскрытую ладошку обещанный экю.
Удостоверившись, что экю настоящий, а не сон и не обман, маленький озорник ухмыльнулся и восторженно посмотрел на гостя, чей грозный вид его вначале немного испугал.
Но теперь он пришел к выводу, что заработанный им экю искупает все, и с чрезвычайно довольным видом спросил:
— Что-нибудь еще, господин?
— Принеси сюда вина получше, фрукты и побольше каких-нибудь сладостей.
Тут лицо мальчишки вытянулось окончательно, и он мгновенно исчез, будто испарился.
А Мориньер, довольный тем, что, наконец, остался один, принялся аккуратно распаковывать принесенные мальчишкой вещи.
Глава 17. Дитя приютское
Примерно в два часа пополудни, вскоре по окончании часовой мессы, высокий худощавый священник постучал в двери сиротского приюта, расположенного на территории монастыря кармелиток.
За узкой кованой дверью, украшенной ромбами, что-то заскрипело, заскрежетало. Монахиня, приотворившая дверь, выглянула в образовавшуюся щель.
— Что вам угодно, господин аббат? — осведомилась сухо.
— У меня дело к матери-настоятельнице, — ответил в тон монахине человек в черной сутане.
Монахиня помедлила. Потом, раскрыла дверь пошире, посторонилась.
— Прошу, — впустила иезуита вовнутрь.
Из глубин приюта раздавались детские голоса и плач. Строгий женский голос кого-то отчитывал. Тянуло сыростью.
Наполненная звуками темнота пахла чем-то кислым и малоаппетитным.
Вслед за монахиней человек поднялся по узкой лестнице с качающимися перилами и скрипучими ступенями. Монахиня распахнула дверь, впустив сноп света в темноту коридора.
— Проходите сюда.
Комната, в которую его привели, оказалась достаточно светлой. В ней на одной стене располагалось несколько узких окон, отделенных одно от другого небольшими простенками. Все они теперь были распахнуты настежь.
— Матушка сейчас к вам выйдет, — пообещала монахиня и удалилась, оставив в помещении ощутимый шлейф неудовольствия.
Человек в черном одеянии прошелся по комнате, которая, невзирая на все старания хозяев, носила отпечаток давней и неистребимой нищеты. Белые стены были покрыты пятнами плесени. Очевидно, с плесенью старались бороться. Но последняя неуклонно побеждала.
Наконец, дверь снова отворилась. Вошедшая женщина была как сестра-близнец похожа на предыдущую. То же тусклое, утомленное выражение лица и поджатые губы.
— Прошу прощения за вторжение в вашу обитель, — произнес иезуит — Меня к вам, матушка, привело дело, касающееся одного из детей, находящихся на вашем попечении.
— Я слушаю вас. Прошу, присядьте, — она сама села и сложила смиренно руки на коленях. — О ком именно вы говорите?
— О Дени, сыне графа де Брассер. Он поступил к вам прошлым летом.
Аббатиса нахмурилась. Губы ее стали совершенно бледны и тонки.
— Это ребенок из семьи, поднявшей свое оружие против короля.
— Вот именно, — сурово сказал иезуит.
Настоятельница с тревогой взглянула в холодное лицо гостя.