Бэкстер сидел и, хмурясь, рассматривал эти фото. Где-то внутри негодовал Бэкстер-журналист. Эти фотографии, говорил он про себя, жуткое недоразумение. Они, по сути, второе недоразумение в этом разыгранном праздничном представлении, которое должно было убедить общественность в том, что голландец Хейден мертв.
Первой ошибкой и недоразумением было фатальное желание Хейдена присутствовать на своей собственной казни, в результате чего он и был обнаружен. Эти фотографии уже вторая ошибка. Ведь даже Джон Спенс должен был почувствовать здесь подвох. Например, эта девица не только позволяет всем себя фотографировать, но и сообщает свою фамилию! У Хейдена ведь масса дружков, и если бы он действительно был убит, то они уже давно бы свели счеты со всеми предателями, а тут эта девица, позирующая перед камерами, сообщает не только свою фамилию, но даже и адрес отеля, где она живет! Довольно любопытная смесь, если только, конечно, не знать, что Хейден на самом деле не убит. Его дружки и пальцем ее не тронут да сами вдоволь посмеются над тем, что Спенс, даже не подозревая, убил совсем другого человека.
В этот момент Бэкстер почувствовал, что и на нем лежит определенная доля ответственности за все происходящее. Он обязан явиться к Спенсу и доложить ему обо всем.
Включив электробритву, он стал бриться, глядясь в пыльное зеркало на стене. Бутылка виски так и осталась стоять едва отпитой на полу у дивана.
На столе у секретарши Спенса раздался звонок. Она повернулась к Бэкстеру, сказала:
— Вы можете зайти, господин Бэкстер.
Спенс просматривал какие-то бумаги и даже не взглянул на вошедшего Бэкстера. Он молчал. Бэкстер стоял прямо напротив стола Спенса, пытаясь вытащить из кармана сигарету, но сильная дрожь мешала ему сделать это.
— Привет, герой-победитель, — почему-то грустно произнес Бэкстер, когда молчание стало уже невыносимым.
Наконец-то Спенс взглянул на него. Его серые глаза были усталыми.
— Ну что ж, и это дело ты прошляпил, — сказал он безразличным тоном.
— Я прошляпил?!
Спенс показал на кипу газет, лежащих на столе.
— Сначала я подумал, что ты почему-либо не успел в утренний выпуск. Потом вспомнил, что у тебя есть связи в нескольких дневных газетах. Но ведь ты упустил все на свете. И теперь остается только взглянуть на тебя, чтобы убедиться, что ты опять был пьян.
— Нет, ты послушай! — едва сдерживаясь, начал Бэкстер, и от гнева дрожь стала еще сильнее. — Я был там, на крыше. И все видел. И знаю, что…
— Но ты не смог до конца оставаться трезвым и все описать.
— Может быть, дашь и мне возможность высказаться? — закричал Бэкстер. — Я действительно напился. Сознаюсь. Но напился я только потому, что это была единственная возможность отделаться от чувства страха.
— Могу себе представить.
— А испугался я только потому, что ТЫ все прошляпил.
Брови на лице Спенса взлетели в неподдельном удивлении.
— Вчера вечером вы взяли совсем не голландца Хейдена, — продолжал Бэкстер. — Вы ухлопали подсадного человека. Такое сообщение я, конечно, не мог послать в газеты, не разбив одновременно твои шансы, которые со всей очевидностью говорили за то, что Хейден все-таки схвачен. Я понимаю, мне надо было явиться сюда значительно раньше, но, по правде говоря, я действительно напился и только потому, что до смерти испугался.
Спенс вздохнул.
— Давай забудем об этом, Поль. Сейчас я не нуждаюсь и не хочу слышать никакие фантастические объяснения.
— Но, черт возьми, послушай же! — вскричал Бэкстер. — Я был там, на этой крыше! Еще за несколько часов до того, как вы прокрутили весь ваш спектакль. И за весь день я ни грамма не выпил. Ни грамма! Это ты понимаешь? Так вот, без чего-то девять на крышу поднялся еще кто-то. Какой-то мужчина. Я тихонько лежал в углу, потому что не хотел, чтобы в последнюю минуту меня оттуда выставили. Я видел, как из «Монахана» вышли этот парень и девица. Видел, как ты приближался к нему. Видел, как он вытащил пистолет. Даже видел то, как ты и твои мальчики пристрелили его. Разве это было не так?
— Это со всеми подробностями описано во всех наших газетах, — устало произнес Спенс.
— Да, теперь послушай, то о чем не было написано в газетах! — ответил Бэкстер. — Когда тот парень был убит, я услышал чей-то смех. Так это смеялся человек, который был на крыше. Я повернулся, чтобы посмотреть на него. Яркие огни рекламы то вспыхивали, то гасли. И вот когда огни зажглись, я разглядел его лицо. Это был голландец Хейден! Не было никакой пластической операции. Ничего! Они надули тебя, Джон. Ты попался на их удочку.