Губернский комитет по проведению посевной разверстки назывался «Комитет по оказанию посевной помощи населению». Вон как миролюбиво и демократично. Однако вел себя этот «волк в овечьей шкуре» вполне по-волчьи, разговаривая с крестьянами тем же языком, что и «продразбойники».
Приказ № 2
Губернского комитета по оказанию посевной помощи населению
§ 1. Весь семенной материал, находящийся в отдельных хозяйствах, подлежит изъятию и ссыпке-складке в общественные хлебохранилища для чего производится разверстка...
Ну, а что такое РАЗВЕРСТКА крестьянин уже знал, да и проводить ее станут те же выкормыши Инденбаума, для которых беспредел – норма...
Дикая, нелепая затея. «Коммунисты приели наш хлебушек, теперича принялись за семена... – покатилось по деревням.
Мужики рычали. Мужики размахивали кулаками. Бабы ревели, как по усопшему родителю. Но семена везли. Метили свои мешки, сами охраняли амбары. И может стерпели бы и семенную, кабы не поступила команда увозить семена в город.
Это была последняя капля в чаше мужицкого терпения.
Чаша оказалась переполненной.
Крестьянин взялся за топор: началось восстание...
В кровавых событиях 1921 года прежде всего повинен Тюменский губернский, партийный комитет. Повинен лично ответственный секретарь губкома С. П. Аггеев. Отчаянный рубака-кавалерист, лихой командир продотряда, двадцатитрехлетний Аггеев, вознесенный на пост первого секретаря губкома, остался прежним продотрядовцем кавалеристом, который умел рубить, стрелять, выкручивать «кулакам» руки, но ни наблюдать, ни думать – не умел и не хотел. Подогреваемый, подстегиваемый ленинскими директивами, декретами, телеграммами, Аггеев из кожи лез, чтоб доказать «свое усердье и проворье – отнять хлеб у сытых сибиряков, перешибить хребет, согнуть в поклоне сибирского мужика. О начавшемся восстании он не докладывал Кремлю до тех пор,
пока бунтарское пламя не охватило всю губернию и можно было, наконец-то, пустить в дело регулярные войска, залить крестьянской кровью бескрайние снега. И то, что он пал от рук той самой большевистской диктатуры, во имя которой уложил в землю десятки тысяч крестьян, мною воспринимается, как заслуженная расплата за свои злодеяния.
Теперь только недоумение вызывает статья об Аггееве в книге «Сквозь грозы», подготовленной Тюменским областным партийным архивом и изданной в Свердловске в 1937 году. Есть в той статье такие строки: «Жизнь его – это непрерывная борьба с открытыми и тайными врагами революции и Советской власти, за торжество и воплощение ленинских идей, это пример беззаветного служения делу Ленина...»
Теперь это не вызывает возражений: мы знаем, наконец-то подлинную, антинародную, бесчеловечную суть и ленинских идей, и ленинских дел. В этом большевистском бесовстве Аггеев был своим и нужным...
Повинен в крестьянской крови и председатель Тюменского губисполкома Новоселов, и губпродкомиссар Инденбаум, и другие руководящие деятели губернии.
Но только ли они?
Первым виновником кровавого хаоса двадцать первого года, захлестнувшего Сибирь и Алтай, Дон и Кавказ, Тамбов и Пензу, и многие иные регионы страны являлся Ленин, руководимое им большевистское ЦК и Советское правительство. Провал мировой революции, мировой Республики Советов еще больше ожесточили «вождя мирового пролетариата». В исторически неизбежном крахе своих бредовых идей Ленин виноватил рутинную мужицкую Россию и мстил ей за это, как мог.
Подыгрывая вождю, его ближайшее Окружение и окружение этого окружения и так далее, кругами по воде растекалась по России ленинская ненависть к этой стране, к ее народу, и случившееся в Тюменской губернии в 1921 году малая капля этой неизбывной, лютой ненависти.
Чтобы прикрыть свое отношение к террору, как Основному методу воздействия на народные массы, большевики усердно и постоянно муссировали слухи о контрреволюционных организациях, заговорах и т.д. Чтобы понять, как это делалось, давайте вернемся к контрреволюционной подпольной организации Лобанова. Помните? Раскрыта ГубЧК в феврале 1921 г. в Тюмени. Попытаемся разобраться в существе организации Лобанова на основании не оперативных сводок ГубЧК, а следственного дела № 456 «по обвинению Лобанова Степана Георгиевича и других, всего в количестве 39 человек, в контрреволюции».
39 – цифра, конечно, внушительная, достаточная, чтоб совершить контрреволюционный переворот в губернской столице, где тысячи красноармейцев, бойцов коммунистического полка, отрядов ЧОНа и ЧК.