«...происшедшее и происходящее теперь восстание уже навсегда изъяло из рядов более двух тысяч партийцев общего количества губернии 6 тысяч. Положение поистине трагическое. Нужно... начинать всю работу буквально сызнова».
В другой телеграмме губком сообщал ЦК, что в Ишимском и Ялуторовском уездах погибла половина всех коммунистов и две трети продработников.
Всего Тюменская партийная организация потеряла почти 3 тысячи человек, а части Красной Армии к концу марта около 2 тысяч бойцов. Если взять за основу известное нам соотношение потерь красноармейцев и повстанцев как 15 к одному, то потери восставших крестьян составит 30000! А сколько людей осталось без крова, сколько погублено скота, потравлено зерна, разрушено и сожжено домов!
До наших дней дошла оттуда вот эта песня:
«За око – два ока, за зуб – целую скулу...» Бесчинства «продбандитов» взбесили крестьянина, и тот, озверев, мучил и убивал притеснителей. Свирепость повстанцев вызывала ответную жестокость красноармейцев и бойцов соединений, подавляющих восстание. Сводки ГубЧК полны примеров жестокого, если не сказать зверского отношения к крестьянам.
Если уж ЧК сообщает, что «штаб 32 полка подвергает крестьян диким пыткам, порет их шомполами, нанося от 50 до 150 ударов...», то нетрудно догадаться, как же бесчинствовали, как измывались победители над побежденными мужиками.
В другом донесении ГубЧК значится, что красноармейцы чинили самосуд, расстреливали даже добровольно сдавшихся повстанцев, избивали крестьян, устраивали массовые порки, мародерствовали, насиловали женщин.
Суд над повстанцами вершился скорый- Ревтрибуналы и «тройки» скоростным методом штамповали смертные приговоры, которые тут же утверждались телеграфно и немедля приводились в исполнение. Не отставали от красноармейцев и так называемые коммунистические части. Особенно прославились они мародерством и бесчинствами в Ялуторовском уезде.
Красные каратели не оставляли следов для истории. Потому-то ныне никто не ответит на вопрос: сколько крестьян расстреляно по приговорам судов, сколько загнано в тюрьмы и концлагеря?.. Есть однако все основания считать, что победители уничтожили и рассовали по концлагерям да тюрьмам еще не менее 10000. А впереди был тридцать седьмой...
Было бы куда меньше пролито крови и погибло людей с обеих сторон, если бы губком партии и губисполком сочетали вооруженную борьбу с широкой пропагандистской работой в рядах восставших крестьян. Но партийные и советские руководители оставались верны порочной большевистской тактике принуждения. Комиссия ЦК РКП (б) с огорчением констатировала, что подавление крестьянского восстания велось только военным способом и не подкреплялось никакими идеологическими мероприятиями.
ЛЕБЕДИНАЯ ПЕСНЯ
В первый период восстания (декабрь 1920-го – конец февраля 1921 года) ему были присущи все типичные черты стихийного крестьянского бунта.
Анализ документов данного периода позволяет лишь предполагать участие эсеров в восстании. Да, с первых дней в отрядах повстанцев оказались залетные эсеровские пропагандисты. Да, вставшие во главе волостных и сельских штабов (созданных на месте органов Советской власти) зажиточный наиболее авторитетные крестьяне, торгаши, попы ловко и громко жонглировали эсеровскими лозунгами и призывами. Но это не дает исследователям достаточных оснований, чтобы приписывать ПСР организующую и руководящую роль в начавшемся восстании. Эсеры подстрекали крестьян, советовали, подталкивали к топору, но не организовывали и не вели – это бесспорно.
Есть много документов и убедительных, неоспоримых фактов, указывающих на ведущую роль эсеров в организации контрреволюционных выступлений в первые годы Советской власти. Сами эсеры на процессе 1922 года и на съезде беспартийных эсеров в том же году на весь мир признали свою причастность к этим мятежам, да и «почерк» антоновщины и сибирских повстанцев до убедительного совпадает. Известно заявление ЦК большевистской партии о том, что ответственность за кровавые события тех лет, в том числе и в Западной Сибири, целиком ложится на партию эсеров.