- Завтра тебя расстреляют! - с помощью знаков объяснил ему немец-часовой.
Эухенио Прието сделал вид, будто у него болит живот, и несколько раз подряд попросился в уборную. Немецкий солдат его сопровождал. Убедившись в том, что пленный летчик едва ходит, он стал отпускать его в уборную одного, на что тот и рассчитывал. Эухенио выломал в уборной две доски и огородами убежал в лес. После долгих блужданий летчик вышел к избушке лесника. В хате, куда он зашел, был один старик. Тот сначала принял его настороженно, думая, что он - провокатор. Эухенио рассказал, что он испанец и сражается на стороне Красной Армии. Это, видимо, убедило старика. Он спрятал его в дальнем углу заброшенного сарая, засыпав сухим навозом. Немцы повсюду искали летчика, но безрезультатно. У лесника он и скрывался до прихода Красной Армии. В дальнейшем за подвиги в боях Эухенио был награжден орденами Красного Знамени и Красной Звезды.
Историю с Антонио мне рассказал Исаис Альбистеги. Исаиса еще ребенком привезли в СССР. Став взрослым, он окончил летные курсы и летал в партизанские зоны, доставляя народным мстителям все необходимое.
Самым тяжелым испытанием в госпитале для меня была медкомиссия. Я, уже умудренный опытом, старательно выполнял все необходимые упражнения. Боль в ноге еще была довольно сильной, но, как мне казалось, я держался на комиссии молодцом. Ни один из врачей ничего "плохого" не сказал, и мне вручили заключение. Читаю: "Годен для полетов, исключая скоростные и высотные самолеты".
В отделе кадров настоятельно прошу направить в свою часть, однако это не помогает. Кадровики хорошо знают пилотов, и никакими просьбами и уговорами их не прошибешь. К тому же в моей характеристике было написано: "Весьма чувствителен к холоду". Так я получаю новое назначение, на должность инструктора по самолетам У-2.
И вот уже мои первые ученики: Бальховский, Капустин, Жаворонков, Смолюк, Перцев. Мне предстоит передать им свой опыт, приобретенный во время боев в Испании, а главным образом - здесь, в СССР.
Во время работы в летной школе встречаюсь с другими испанскими летчиками, обороняющими небо Кавказа. Это были Хосе Сирухеда, Педро Муньос Бермехо, Хосе Гисбер, Хосе Руис, Амадео Трильо, Фернандо Вуенаньо. Они летали на Як-7. Их часть входила в состав 8-го авиационного корпуса.
Когда я находился в госпитале, к нам поступил однажды еще один раненый. К моему удивлению и радости, им оказался испанец, летчик-истребитель, мой хороший знакомый Хосе Санчес Монтес. Мы вместе с ним воевали в Испании, и вот теперь оба стали участниками Великой Отечественной войны. Его ранило, как и меня, на Курской дуге, только немного позже.
Хосе рассказал мне все, что прочитал в газетах о битве на Курской дуге, а также о тех событиях, очевидцем и участником которых он был.
Хосе хорошо помнил свое детство, мир, в котором он жил, невысокие скалистые горы с округлыми или острыми вершинами. Горы изломанными цепочками тянулись с севера на юг. Лишь кое-где жалкая растительность взбиралась вверх по их склонам. Среди обвалившихся скал и каменного щебня изредка попадались небольшие зеленые лужайки, где Хосе пас своих четырех бодливых, вечно голодных и тощих коз. Он сам доил коз и, если удой был хорошим, продавал молоко, зарабатывая несколько жалких песет. Но это удавалось не каждый день: летом палящее солнце выжигало траву, и козам нечего было есть.
Хосе в то время знал тетку Пепу, которая всю жизнь занималась стиркой чужого белья. Был знаком с Одноглазым - углежогом в юрах (никто не знал его настоящего имени). Был у него и друг по прозвищу Пинче, который жил со своей семьей в разваливающейся хижине на краю маленького грязного поселка у подножия гор, недалеко от южного побережья Испании на Средиземном море. Пинче погиб, когда недалеко от них проходила линия фронта. Однажды на их улицу залетел шальной артиллерийский снаряд: от его взрыва погиб не только Пннче, но еще и трое ребятишек, игравших вместе с ним.
- Бедные мои друзья! - воскликнул тогда Хосе. - А они-то в чем виноваты? И что они знали об этой войне в Испании? Ничего. Ровным счетом ничего!
Это были тяжелые дни в жизни Хосе. Уже два года, как в Испании шла война с фашистами. И хотя Хосе многого не понимал, он твердо знал, что фашисты - враги его народа. В скором времени его могли призвать на военную службу. Он мечтал стать военным летчиком. Однако сначала ему довелось жениться. Как и в других бедных испанских семьях, у них не было денег, чтобы сыграть свадьбу. Невеста его была слишком юной: в Испании тех времен законы разрешали девушкам выходить замуж в двенадцать лет. Что было делать? И они решили поступить так же, как это делали иногда бедняки, то есть симулировать побег из дому и таким образом избежать расходов на свадьбу.
...Луна своим светом озаряла темное небо. Сквозь разрывы в облаках она хорошо освещала дорогу. В эту ночь Хосе осторожно выбрался из окна своего дома на улицу. В руках у него был большой ломоть хлеба и несколько кусков свинины, завернутых в чистую тряпицу.
Кармела, завернувшись в длинный теплый шерстяной платок, ждала его в кустах у излучины реки. Она гак дрожала от страха, что, когда Хосе ее обнял, не смогла произнести ни слова.
- Кармела!.. Кармела!.. - повторял Хосе, обнимая и целуя невесту.
Наконец она справилась со своим волнением и спросила:
- Скажи мне... Что мы будем делать?.. Останемся здесь на всю ночь?
- Нет, конечно! Уйдем отсюда подальше, чтобы нас никто не нашел. Завтра твой отец пойдет нас искать, особенно меня, чтобы отругать как следует.,. Но через несколько дней... все успокоятся, и мы вернемся домой.
- А куда ты сейчас меня поведешь?
- К родственникам... Идти придется далеко!
Весь остаток ночи они шагали по каменистым пыльным дорогам и тропинкам и лишь к утру пришли к родственникам Хосе. Их встретили приветливо, накормили и предложили отдохнуть.
Прошло несколько дней их первого счастья, и они вернулись домой. Однако через два месяца Хосе призвали в армию. Настал день их расставания.
- Послушай меня, Кармела! Не надо плакать! - говорил Хосе своей молодой жене, обнимая ее в последний раз. - У тебя будет ребенок. Вот, возьми эти деньги. Я их выручил, продав наших коз. Истрать эти деньги на нашего первенца и на себя... Не думай ничего плохого... Я скоро вернусь, буду работать, и опять мы купим коз...
В последний раз он видел Кармелу, когда она стояла посреди двора, прижимая черный платок к глазам. Она говорила:
- Прощай, мой дорогой, береги себя!
- Кармела!.. Береги себя и ребенка!..
Когда солнце опустилось по другую сторону гор, Хосе уже был на станции. Он устроился на пустой тормозной площадке товарного состава, направлявшегося на север, в Мадрид. Волнение сжимало горло. Сквозь пелену слез Хосе смотрел в ту сторону, где осталась его Кармела. Перестукивали на стыках колеса, мелькали поля и железнодорожные станции. Все это понемногу отвлекло его от грустных мыслей.
Кармела, вернувшись в опустевший дом, сначала очень плакала о своем Хосе, но потом заботы о родившемся ребенке понемногу развеяли ее тяжелые думы.
Война часто давала о себе знать. То там то здесь, неподалеку от их поселка, вспыхивали перестрелки, раздавались взрывы снарядов. И тогда Кармела думала: "Бог мой! Война все продолжается... Какое несчастье для нашего народа! Как там мой Хосе?.."
А Хосе, проявив настойчивость и упорство, поступил в летное училище и, успешно закончив его, успел еще до окончания войны сразиться в небе с фашистами.