Миллс зло посмотрела на Свон и, фыркнув что-то себе под нос, практически бегом пошла в душ. Зайдя туда, она скинула с себя майку и нижнее белье и быстро встала под ледяные струи воды, направляя воду так чтобы не мочить бинты, хоть как-то пытаясь снять свое напряжение.
Эмма засмеялась в голос на такое поведение Реджины. Но от этого самого поведения Эмма просто была на седьмом небе от счастья. Пара мимолетных движений и брюнетка уже ее. Уже готова на все. Если даже сама себя останавливает, сама себя обманывает, сама не подпускает. Тело не остановишь, эмоции не обманешь, а чувство дикого желания рано или поздно возьмет верх, и она подпустит, позволит, сама захочет.
С этими мыслями и безумно дикими фантазиями Свон расстелила себе на диване и, скинув давящий на грудь лифчик, забралась под плед, но только накрылась по пояс, тем самым обнажая свою грудь. Она положила белокурую голову на подушку и даже закрыла глаза, но все равно прислушивалась к любым звукам из ванны, не спеша засыпать.
Миллс провела около получаса в душе, уже начиная стучать зубами от холода она почувствовала, что возбуждение отступило. Она выбралась и завернулась в полотенце, пытаясь хоть как-то согреться.
Миллс была очень зла на себя, за то, что от невинных прикосновений Эммы к ее телу, она была готова изнасиловать блондинку. Натянув вновь одежду и глубоко выдохнув, Реджина вышла из ванны и наткнулась на великолепную картину. Эмма, положив руки под голову, лежала на диване. Но в этом не было бы ничего такого, если бы она была накрыта пледом, а не выставляла напоказ красивую, очень сексуальную грудь.
– Ты всегда так спишь? – закусив губу и откровенно пялясь, спросила Реджина.
– Обычно я сплю и без трусиков, но я думаю, не стоит совсем голой расхаживать по палате, – открывая глаза, Эмма посмотрела на Реджину.
– Ну знаешь, могла бы и майку надеть, вдруг кто зайдет?
– Я не из стеснительных, – пожала плечами блондинка, – ну если тебе не нравится, я могу укрыться пледом? – приподнимая брови, спросила Эмма, при этом облокачиваясь на локти, тем самым еще сильнее показывая свою грудь.
– Мне все равно, – фыркнула Миллс и пошла на кровать. Укрывшись пледом, она отвернулась от Свон.
Эмма негромко усмехнулась и с широчайшей улыбкой, вновь прилегла на подушку. Вздохнув, она закрыла глаза и со спокойной душой начала засыпать.
Миллс еще долго не спала, думая о блондинке, лежащей на диване. Только через несколько часов усталость взяла свое, и брюнетка погрузилась в сон.
____________________ Глава 19 ____________________
Эмма проснулась первой. Ее ничего не тревожило, но отчего-то Свон проснулась и почувствовала, что даже выспалась. Она повернулась на бок и посмотрела на мирно спящую брюнетку. Она была прекрасной. Эмма не могла наглядеться, она с каждой секундой все больше и больше убеждалась, что она идеальная.
И плевать Свон хотела, что когда Миллс проснется, она ее убьет или же накричит. Эмма, поддавшись своим внутренним чувствам, встала с диванчика и очень тихо и аккуратно залезла под теплое одеяло Реджины и сразу почувствовала, как горячие руки тут же обвили ее талию, утыкаясь носом в шею. Эмма еще сильнее улыбнулась и старалась не шевелиться, чтобы больше не потревожить брюнетку и как можно дольше нежиться в этих теплых объятиях.
Реджина начала просыпаться только через час, вдыхая нежный аромат кожи Свон. Но начиная понимать, что в кровати она лежит не одна, да еще и сама кого-то обнимает, она открыла глаза.
Ее голова лежала на груди Эммы, в прямом смысле этого слова. Губы с легкостью могли коснуться торчащего соска Эммы, стоило им приблизиться на несколько сантиметров.
– Свон, ты, что тут забыла? – резко отстраняясь, выпалила Миллс.
– Не могла удержаться. Ты такая милая, когда спишь, – улыбнулась Свон, так и продолжая лежать не шевелясь и улыбаясь.
– Милая?! Ты легла голая ко мне в кровать, потому что я милая? – находясь в ступоре, спросила Реджина.
– А что мне нужно было одеться? – усмехнулась Эмма.
– Лучше было не ложиться, – Реджина отвернулась и села на кровать, свесив ноги.
– Если тебе неприятно, то так и скажи, – почему-то эти слова Реджины задели Свон. Она не любила ни нежности, ни розовой милости, но для Реджины старалась дарить именно это. Старалась только лишь для того чтобы сблизиться с девушкой. Да, ей были приятны мимолетные прикосновения, но когда тебя отталкивают, то колючки сами начинают вылезать и показываться наружу.
Эмма тоже откинула одеяло и слезла с другой стороны кровати, идя к дивану и начиная одеваться.
– Я позову врача. Ты хотела с ним поговорить, – застегивая застежку бюстгальтера, Свон говорила холодно.
Миллс поняла, что переборщила. Для нее было очень тяжело подпустить к себе человека. А Эмма как-то быстро ворвалась в ее жизнь, что Миллс сама не знала, как на это реагировать.
– Прости, я не хотела тебя обидеть.
– Все нормально, – также холодно отозвалась блондинка, уже натянув брюки и застегивая блузку, при этом стоя спиной к Миллс.
– Подойди ко мне, посмотри мне в глаза и скажи, что все нормально, – попросила брюнетка.
Эмма застегнула уже последние пуговицы на блузке, но не спешила поворачиваться. Она восстанавливала свое дыхание и старалась держать холодность и совершенное спокойствие. И только после этого, она повернулась и сделала два шага к уже стоявшей Реджине. Она посмотрела в карие глаза и также холодно и практически с безразличным лицом повторила:
– Все нормально.
– Хорошо, позови врача, – когда Эмма стояла спиной, Реджина хотела подойти и обнять, но когда блондинка повернулась, и Миллс увидела эту холодность, то все желание исчезло в одночасье.
– Что мне ему сказать? – продолжала в своем стиле Эмма, – что ты решила? Ты доверяешь мне или остаешься в больнице?
– Я уеду домой. Я позвоню Кире, и она меня заберет, – натягивая штаны, сказала Миллс.
– Нет. Или ты едешь со мной или я не позволю тебя выписать, – настаивала на своем блондинка, так и показывая свой характер, – Кира не сможет быть постоянно рядом и следить за твоим состоянием. Тем более, сегодня она главная в клубе.
– Мне не нужен постоянный присмотр. Я адекватна и здорова, а ты не смеешь распоряжаться мной, – начала злиться брюнетка.
– Не смею и не буду. Но зато я имею право распоряжаться клубом, и если ты хочешь в скором времени начать выступать, то тебе сначала нужно окончательно оклематься и выздороветь. И здесь не только от твоего морального состояния зависит, но и от физического. Тебе нельзя перегружаться, у тебя в любое время может начаться головокружение или подняться давление. За тобой нужен присмотр. И если ты это не понимаешь, то я не позволю тебя выписать. А если будет нужно, то приставлю охрану к двери, чтобы ты не посмела сбежать, – сначала спокойно, но с каждым словом Свон тоже начала заводиться и командные непререкаемые нотки так и слышались в голосе.
– А сейчас ты, что делаешь? Стоишь и командуешь что мне делать и как поступать. Это мое здоровье и с ним все в порядке. Я отлично себя чувствую. Не хочешь, чтобы я возвращалась в клуб, так я найду другой! – повышала голос Реджина, – меня не остановит твоя чертова охрана!
– Хорошо, – совершенно спокойно Эмма опустила голову, – мы едем к тебе домой. Но на счет клуба и твоего состояния уж позволь решать будешь не ты. Если ты не можешь адекватно мыслить, то я буду мыслить за тебя. Собирайся. Через полчаса мы выезжаем, – сказала Свон, а сама прошла в ванную.
– Свон, что это значит? Почему это я не могу адекватно мыслить?! Ты не психиатр, чтобы ставить мне диагноз на вменяемость, – подойдя к двери, кричала Реджина, чтобы Эмма ее слышала.
Свон умыла лицо холодной водой и прекрасно слышала Реджину. Она собралась с духом и сразу вышла из ванной, чтобы Реджина ее видела.
– А ты знаешь, что хотел сделать с тобой доктор? Ты знаешь, что он хотел отправить тебя в специализированную клинику? Знаешь, что там тебе должны были определить диагноз на вменяемость и адекватность? – говорила с напором Свон, – но почему-то я его остановила, думая, что и сама справлюсь. Думала, что смогу вразумить тебя поступать так, как требует твое физическое и психологическое состояние. Но если ты не хочешь этого, хотя вчера обещала прислушиваться, то я просто не могу позволить тебе себя загубить. Выбирай – или мы едем к тебе домой и поверь, мне трудно с этим согласиться, – вздохнула Эмма, – или ты остаешься в больнице, и пусть уже врачи и медсестры следят за тобой.