- Да вы не волнуйтесь, - успокаивая, сказала медсестра и улыбнулась. - Александр Игоревич лучший врач-гинеколог в городе. К нему запись на два, а то и три месяца вперед! А вам повезло, Лилия Никитична лично попросила его осмотреть вас вместо себя, - она взяла девушку за руку и потянула за собой. – Пойдемте со мной, он сейчас вас примет.
Все внутри него воспротивилось этому. Нет, нет, нет!
Все в ней кричало, вопило, сопротивлялось, умоляло, уговаривало остаться на месте, а лучше – убежать. Но Лена не вняла внутреннему голосу, встала со стула и на ватных ногах направилась за медсестрой.
Руки отчаянно тряслись, когда она с бешено бьющимся сердцем и молотившим в запястья пульсом открывала дверь кабинета врача и заходила внутрь.
В глаза бросилась надпись, как неоновая вывеска в темноте, как яркий ослепляющий свет…
«Врач: Колесников Александр Игоревич».
Мгновенно стало мало воздуха, грудь сдавило, стянуло узлом, болью отозвалось внутри нее сердце.
Этого не может быть…
Мир закружился вокруг нее в бешеном танце, поглощая в себя и свой сумасшедший ритм.
Огненный вихрь закрутил, завертел ее, опаляя, испепеляя, уничтожая…
Звон в ушах усиливался, перед глазами темнота, боль в груди усиливалась, стягивая сердце терновыми путами.
Лена застывает в дверях, хватается за стену, чтобы не упасть.
В виски ударяет спасительная мысль – бежать. Как можно скорее! Прочь, прочь…
Еще меньше воздуха, превратившегося в одно мгновение в вакуум. Девушка открывает рот, чтобы с жадностью ловить спасительный кислород, но понимает, что не чувствует насыщения
- Катенька? – этот голос она слышит уже сквозь шум и гул, стоящие в ушах.
И все еще пытается сопротивляться, бежать, поворачивается к двери лицом, пытаясь нащупать ручку.
- Я к вам пациентку привела, от Лилии Никитичны, - сказала медсестра, обращаясь к врачу.
Лена часто и поверхностно глотает воздух, пытаясь справиться с темнотой в глазах.
- Нет… - шепчут онемевшие губы. – Нет, только не к нему… Не надо, пожалуйста.
На ватных ногах делает шаг вперед, желая выйти.
Уйти, убежать, скрыться. Только бы не у него. Не сейчас. Никогда…
- Так пусть проходит, - слышит она как сквозь сон мужской голос. – Позови ее…
Нет. Нет!
Дрожащие руки не успевают схватиться за ручку двери, Лена медленно оседает на пол.
Последнее, что она успевает услышать, это обеспокоенный крик медсестры:
- Александр Игоревич, она теряет сознание! Скорее…
А потом ее поглощает спасительная темнота.
Она все-таки убежала…
- Лена?.. Ты меня слышишь?.. – как сквозь сон слышит она голос Александра Игоревича.
Единственное, что она может сейчас, это покачать головой, не понимая, соглашается с ним или нет.
В нос врезается резкий и отрезвляющий запах нашатырного спирта, и она морщится, отворачиваясь.
- Лена?.. – повторяет мужчина. – Ты в порядке? Ничего не болит?
Девушка опять качает головой, пытается приоткрыть глаза.
Над ней нависает Александр Игоревич в белом халате и в очках, смотрит на нее обеспокоенно.
- Ты в порядке? – повторяет он свой вопрос.
Лена поджимает губы, чувствуя, что слезы вот-вот рванутся из глаз.
Разве что-то сейчас может быть в порядке?!
- Голова больше не кружится? – мужчина тронул ее за плечо. – Как себя чувствуешь?
Она пытается приподняться, но Колесников рукой удерживает ее от этого.
- Хорошо, - разлепив онемевшие губы, пробормотала девушка.
- Тебе сейчас лучше полежать, - сказал мужчина безапелляционно и отошел.
Лене захотелось провалиться сквозь землю, а не просто полежать. Исчезнуть, раствориться, убежать.
Она поджала губы, закрыла глаз и отвернулась к стене.
Кто бы мог подумать, что судьба вновь посмеется над ней?! Вот так!? Снова!
Где спасительная темнота, где тишина и умиротворение?! Откуда это чувство стыда, режущее грудь?!
Лена почувствовала, как слезинка скользнула по щеке, скатившись в уголок губ.
- Мне нужно бабушке позвонить, - пробормотала девушка, слизнув слезы языком.
- Позвонишь, - утвердительно кивнул Колесников. – Ты была без сознания всего две минуты, не более.
Почему же не всю жизнь?! Как страшно здесь, в этом мире… А там, в темноте, не страшно.
Лена смахивает замершие в глазах слезы и пытается приподняться с кушетки, на которую ее перенесли. Получается, даже голова не кружится.
Облокотившись спиной о стену, Лена виновато смотрит на мужчину, застывшего около стола.
- Это ребенок Максима? – наконец, спросил Колесников, не отводя от Лены глаз.
Хотела спросить, откуда он узнал о том, что она беременна, но тут же поняла нелепость своего вопроса.
- Да, - прошептала она и отвернулась не в силах вынести пристальный взгляд синих глаз.
Тяжелый вздох, словно с трудом втягивает в себя воздух. Снимает очки и кладет их на стол.
- Максим знает? – еще один вопрос, который режет ее, словно ножом
Лена отрицательно покачала головой и, закусив губу, опустила голову.
- А ты собиралась сказать ему?
Она дышит тяжело и поверхностно, почти не захватывая воздух, а сердце в ее груди разрывает на части грудную клетку, и все стучит, стучит, стучит… Молотом, набатом, гонгом, отбивая свой ритм в висках.
- Да, - сипло проговорила она, поднимая на Колесникова заплаканные глаза.
Мужчина качает головой и на мгновение прикрывает глаза.
- Ты же понимаешь, что это… неожиданно.
Это выбило почву у нее из-под ног, конечно, она понимала.
Лена не ответила, и Александр Игоревич посмотрел на нее.
- Что ты думаешь делать?
- Я не знаю, - прошептала девушка, пряча глаза, а потом вдруг призналась: – Я боюсь. Что подумает Максим? – подняла на мужчину затравленный взгляд. - Он будет считать, что я сделала все специально, да?
- Возможно, - поджав губы, проговорил Александр Игоревич, не желая ее обманывать.
Его сын всегда был сложным человеком, кому, как не ему, знать об этом?..
Лена грустно кивнула и отвернулась от него, стараясь скрыть слезы вины.
- Ты не собираешься избавляться от ребенка? – спросил вдруг Колесников как-то резко.
- Нет! – воскликнула Лена испуганно и глядя на него широко раскрытыми глазами. – Конечно, нет!
- Это хорошо, - одобрительно сказал мужчина и решительно добавил: – Да я бы тебе и не позволил.
Лена посмотрела на него исподлобья и всхлипнула.
- Нужно сказать Максиму, - проговорил Александр Игоревич осторожно.
- Я знаю, - прошептала Лена через силу хрипло и тихо. – Но как?..
Столько вины, столько надежды и веры, столько невинности и покорности в ее глазах!!
Колесников не мог смотреть на нее и не чувствовать сострадания и обиды, которые заволокли ее в плен.
- Я поговорю с ним, - сказал он вдруг, а потом уверенно добавил: – Не беспокойся, все будет хорошо.
Лена посмотрела на него и прошептала «спасибо» дрожащими губами.
Наверное, она могла бы ему поверить, если бы речь шла о ком-то другом. Но Максим…
Очевидно, «все будет хорошо» не те слова, которые сейчас могли бы ее успокоить.
Наверное, она уже тогда знала, что хорошо уже не будет. Не в ближайшие девять лет…
Нормального разговора с сыном у Александра Игоревича не вышло.
Да и как могло быть иначе, когда речь шла о ребенке, которого, Колесников-старший знал, его сын сейчас не сможет принять?!