— Удачи, — произнес тихо, но не настолько, чтобы не услышали и остальные.
Одного слова хватило, чтобы Шаевский «расслабился», вняв прозвучавшему предупреждению.
Выкормыш…
Шторм в такие моменты едва ли не «растекался», словно освобождаясь от притяжения, становясь пустотой, готовой принять в себя новые правила игры. Шаевский же скорее «замирал». Мягкий, неуловимо податливый, но при этом какой-то ускользающий. Вроде вот он…
Орлов был совершенно другим. Офицер до мозга костей… Это было придумано не им, но Индарс соглашался даже не с каждым словом — с каждым звуком в этой фразе.
Офицер!
К чему придумывать иные эпитеты, когда и этим все сказано.
— О чем вы думаете, подполковник? — дождавшись, когда за Йоргом закроется дверь, поинтересовался Индарс.
Получилось неожиданно даже для самого себя, но это… если только вновь обмануться. Стоило копнуть глубже, пытаясь разобраться в причине подобного любопытства, как все становилось на свои места.
Та самая грань… Жизнь. Смерть… Именно она требовала добраться до сути того, что их связывало. Не его и Орлова. Или… Шторма.
Его и… этого подполковника, уже ставшего слишком многим и собиравшегося стать еще большим.
Искать не пришлось, все оказалось очень просто. Чисто человеческий интерес, пусть и приправленный отправленной хатчем потребностью знать все и даже больше.
— О неизбежности, — не задержался с ответом Шаевский. Принимая «статус» общения, поднялся, отодвинул стул. — И — неотвратимости.
— Мысли — хорошие, — лишь теперь развернулся Индарс. Посмотрел с прищуром… остро. — Ответ — лживый.
— Вы правы, — Шаевский не стал спорить. Улыбнулся… Почти мудро, застыв за шаг от еще одного рубежа. — Я думал о дочери. О том, каким буду дедом…
Человеческое…
Война окончательно избавила их от лукавой сентиментальности, подняв из недр души то, что и было основой.
Искренность…
Чувств, дум, поступков.
Любви. Ненависти. Принятых и… непринятых решений.
Жизни и… смерти.
— Если — будете, — не дал ему закончить Индарс. Усмехнулся, отметив, как закаменели черты лица подполковника. — Война предоставила нам уникальный шанс. Начать все с начала.
Шаевский нахмурился, затем опустил голову… тут же ее подняв.
Способный мальчик… что немного, но настораживало. Это для него он еще слишком молод, а для Радормира?!
Прошлое и настоящее не ограничивали список, продолжая его в будущее.
— Вы уверены в том, что это — правильное решение?
— Нет! — не скрывая, что для него выбор не был однозначным, ответил Индарс. Сделал всего пару шагов, но и этого хватило, чтобы расстояние между ними уже не в первый раз схлопнулось, уничтожив все, что делало одного — императором стархов, а второго — подполковником контрразведки Союза.
Два отца… И боль за детей, одна на двоих…
— Когда ардоны домонов подойдут к границе сектора, нужно будет что-то, способное стать сильнее ужаса вторжения.
— Хотите своей смертью сплотить империю? — понимающе уточнил Шаевский. Чуть склонил голову, словно к чему-то прислушиваясь…
Вот это было своим — не снятым калькой с других. Вряд ли успело стать визитной карточкой, как у Шторма его марш, но…
Подполковник хитро улыбнулся, давая понять, что не пропустил «вдумчивого» взгляда императора, но говорить ничего не стал. Отошел к окну, остановился, но не слева, где недавно стоял сам Индарс, а — справа, «взяв» другой ракурс.
Тоже горы и небо, но…
— Хороший ход, — согласился он спустя минуту. — Единство нации, но уже под лидерством нового императора. Возможность поддержки, оставаясь при этом несуществующим…
— Но…
— Насколько я понял, реализацию этой идеи вы собираетесь возложить на нас? — в движении Шаевского не было торопливости. Четкий разворот без малейшего намека на манерность.
Статус кво…
Не мальчишка…
— О том, что я — жив, будут знать лишь Радормир и Йорг.
— Настолько нам доверяете? — усмехнулся Шаевский.
И ведь не провокация — чтобы окончательно «раскрыться» подполковнику оставалось преодолеть последнюю грань, которой для него являлся пиетет лично перед ним, императором Индарсом, скорее уж желание дать себе несколько секунд на раздумье.
— Прошу меня простить, господин император, — подтверждая предположение, произнес он. Окинул кабинет жестким взглядом… — Время операции мы определили, — добавил, отойдя к столу. Ладонь легла на край, став несокрушимой опорой. — На эвакуацию экипажей крейсеров потребуется минимум два-три часа, но эту проблему на себя возьмет адмирал Соболев.