И Тронулся Лёд
Ветер завывает между обгоревшими обломками стен. Мелкое ледяное крошево закручивается в бураны и разносится вокруг тонкими белесыми щупальцами. Изредка они, дернувшись, ударяют в стены давно сгоревшего города и вбивают тысячи ледяных иголок в покосившиеся дома. Иногда ветер обнажает маленькую часть многокилометровой ледяной пустыни, раскинувшейся от края до края. То тут то там виднеются вмерзшие в мерзлоту дома и деревья, а заглянув поглубже в лед можно рассмотреть навечно застывшие фигуры некогда живших здесь людей.
-С вами всё в порядке? Вы помните как выглядит ваша мать?
В небольшой комнате, на втором этаже давно развалившейся таверны, царит разруха. Ледяной ветер задувает в дыру в стене, изредка закидывая в лицо постояльцу пригоршни ледяного крошева. Судорожное дыхание вырывается струйками пара сквозь сжатые зубы. Через разлом виднеется далекое розовато-красное зарево Маяка, хорошо различимое на фоне быстро темнеющего небо. Зарево пульсирует и бьется, словно сердце, медленно разгоняющие по миру неудержимые потоки магии, погружающие мир в вечный холод.
А там, где проходит магическая энергия, вспучиваются старые могилы. Их снежные, промерзшие животы медленно разрываются изнутри, и под тусклым солнцем появляется еще один мертвец, оглядывающийся непонимающим взглядом новорожденного. Вместо первого крика со сгнивших губ срывается только тихое сипение.
-С вами всё в порядке? Вы помните как выглядит ваша мать?
Окинув взглядом древнюю комнату, набитую разваливающийся и обледеневшей мебелью, рано или поздно натыкаешься на массив шмат склизской плоти, раздувшийся и продавивший доски потолка. Истекающие слизью мышцы вздрагивают и сокращаются, скрипя старым деревом. Оттуда, из небольшого пространства между потолочными балками, доносится прерывающееся и неровное сиплое дыхание.
А слева, у самого разлома, пробив пол, растет и медленно колышется под ветром странное растение. Его тело - много раз переплетающиеся, сжимающие друг друга, человеческие руки. Иногда они судорожно вздрагивают, растопыривая коченеющие пальцы, и снова замирают, отдаваясь на потеху ветра.
Плоть - очередная игрушка магии, не больше. Она извращается, корежится, изламывается так, как того хотят неразумные потоки волшебных миазмов. Один раз жительница города увидела, что вместо её мужа на кровати лежит вздувшийся, покрытый венами и гноем кокон. А то, что было в нем, исчезло в ночи.
Фоксхау затравленно огляделся, и вздрогнул, когда снова послышался голос:
-С вами все в порядке? Вы помните как выглядит ваша мать? - Донеслось из-за двери, к которой он судорожно прижался спиной. Неизвестный произносил слова негромким, ноющим голосом и тихонько стучал костяшками пальцев в закрытую дверь. Уже которую минуту к ряду. Фоксхау чувствовал, что еще немного, и он попросту заорет от постоянной пытки.
Но орать нельзя. С улицы, со стороны главного входа, все еще доносились поодинокие вопли и чваканье подкованных сапог по расползающимся внутренностям.
И зачем, на кой радгорский сбор, он поперся сквозь Пустоши с караваном Вольных? Что, зажилил несколько лишних оболов чтобы оплатить аренду места в Цитаделях Торгового Союза? Баран, дурак, кусок протухшего шаднарского хрючева.
Несколько раз тяжело вздохнув, Фоксхау выглянул в небольшую щелку между оконной рамой с закрашенным стеклом и стеной.
Перед таверной, куда он проворно сбежал, заканчивалась огромная трагедия для десятка-другого семей, и незаметная капля в море страдания хладеющего мира.
От крови караванщиков к небу поднимался пар. Она растопила снег почти до самой земли, и теперь медленно застывала. На белом снежном покрывале уже образовывался алый лёд - словно огнестрельные раны на груди священника.
Покороженные, замотанные в кожу и мех, силуэты растаскивали трупы к отдельным кучам по краям дороги. Кое-где уже организовали разделочные места, и тела быстро освежевывались. Один из нападавших легким движением тесака распанахал труп от горла до паха. Кожа с влажным треском разошлась, и мясник принялся споро вываливать внутренности в снег.
Над местом засады стояла почти полная тишина - только изредка нападавшие перебрасывались парой слов. Для них это просто рутина - работа, необходимая для выживания.
Отдельные небольшие отряды скидывали имущество убитых на большие телеги. Они срывали с мертвецом шубы, сапоги, шарфы, переносные бронзовые печи с еще тлеющими углями. Каждая вещь перебиралась, оценивалась и обсуждалась.
Мутанты из Пустошей, отвергнутые обществом и преследуемые Орденом Милосердия, собирали кровавую жатву.