— На уроке чтения нужно заниматься чтением, а не рисованием! — прогремела на весь класс Римма Григорьевна. — Вас через месяц в октябрята будут принимать, а дисциплина в классе никудышная!
Сие славное событие было приурочено к знаменательной дате — 65-летию Великой октябрьской социалистической революции.
Глава 34
Погода в начале ноября ожидаемо выдалась очень дурной, пакостно дождливой, без надежды выправиться: небо обволокло чернильно-серой, обильно набухшей ватой, порывистый хладный ветер неустанно метал пригоршнями мелкие ледяные брызги в дробно позвякивавшие запотевшие оконные стекла — находиться на непогожей улице лишнюю минуту не хотелось ни взрослым, ни детям.
Волнующая церемония прошла в высоченном спортзале школы.
Выстроившись в одинаковые тесные манипулы по классам, первоклашки с виду внимательно, молча и прилежно вслушивались в громады торжественных речей, возводимые директором, затем завучем, гостями с завода и членами родительского комитета, не особо, однако, вникая в пусто и маловразумительно звеневшие высокопарные истасканные сентенции и чувствуя, как неумолимо накапливается усталость в ногах.
Щит с баскетбольной корзиной находился точно над блестевшей в ярком неоновом свете лысиной директора школы, и издалека казалось, что это мяч, выпавший сверху из сетки, плутовски раскачивается из стороны в сторону, ловко уворачиваясь от рук, старавшихся угадать, куда он наконец полетит.
К большому облегчению первоклашек, кто-то от пионеров в белой рубашке с алым галстуком звонко возгласил по сценарию что-то значимое, заиграла бодрая маршевая мелодия, запел детский хор из репродукторов над головами, и плотные ряды таких же праздничных, бело-багрянцевых ребят, бездвижно стоявших напротив, по команде двинулись на слегка робевших малышей. Каждый держал в руке довольно крупную пятиконечную звезду с лучами цвета вишневого варенья и златокудрым купидоном на белом эмалевом фоне. Дети уже знали, что это дедушка Ленин, не все время своей славной жизни бывший дедушкой.
Пионеры с напряженными лицами прикололи заветные рубиново-красные значки на сине-фиолетовые лацканы школьных пиджаков, плотную ткань которых удалось на раз пронзить острием застежки далеко не каждому. У некоторых иголка предательски гнулась иль застежка вдруг теряла фиксацию с пайкой и ходила под пальцами ходуном вверх-вниз. С тонкими молочно-белыми накрахмаленными фартуками кротко замерших на вдохе девочек обряд инициации прошел намного проще.
Наконец каждый взволнованный первоклассник худо-бедно заполучил свою звездочку октябренка на грудь и осознал, что теперь стал взрослее. Некто из родительского комитета с влажно поблескивающими глазами растроганным, немного заунывным голосом пожелал ребяткам скорее расти, чтобы вырасти, прийти им на смену и беззаветно довершить затянувшееся — видно, как-то не совсем задавшееся, где-то чуток засекшееся — дело строительства коммунизма.
До Алеши не очень дошло, что конкретно от него потребуется. Опыт строек на дворе он уже имел, оттого вечером по дороге из продленки сын поинтересовался у Надежды: «Мам, а что такое коммунизм?»
Оказалось, краткий и ясный вопрос обнаружил полное незнание взрослыми того, что они строят, и это озадачило мальчика. Он всегда знал, что помогает отцу строить новый сарай, баню, конуру или клетку для кроликов. Пластилин же либо конструктор вообще не брал в руки без четкого осознания того, что хочет слепить или собрать.
— Коммунизм — это, например, когда в магазинах все бесплатно, — неуверенно провозвестила мама.
— И в игрушечном магазине тоже бесплатно? — недоверчиво уточнил Алеша.
— Конечно.
— Но ведь тогда любой мальчишка, который туда придет пораньше, все заберет, — подивился непониманию взрослыми самоочевидных вещей практичный и умудренный детсадовским опытом Панаров.
— Не заберет — ему не дадут, — неопределенно успокоила его мама.
— Ну, тогда заберет самые лучшие игрушки, а мне опять одни солдатики достанутся, — поученный жизнью, безрадостно заключил Алеша.