И Авраам ему ответил: «Нет.
Я остаюсь. Не будем тратить чудо.
Что смерть моя? Короткий, слабый след,
Всего лишь след… Я не уйду отсюда.
За чудо, знаю, надобно платить.
Спасенье тела — а душѝ потеря…
Не буду малодушно слезы лить,
Взывая к небесам и лицемеря».
Гаон вздохнул: «Ну что ж. Вослед судьбе
Тогда ступай, не ощущая боли:
Не будет мук. То дар небес тебе,
Прощальный дар в твоей земной юдоли».
На эшафот был утром возведен
Несчастный граф, чтоб огненная мука
Терзала тело. Вот костер зажжен…
Поленьев треск… Из пламени — ни звука!
Порывом ветра вдруг развеян дым,
Огонь горит все ярче и сильнее.
Глядят зеваки — что случилось с ним?
Глядят — и отчего-то цепенеют:
Средь пламени, бушующего там,
Средь жара, что, казалось, в небо рвался,
Спокойный Авраам бен-Авраам
Читал псалом и тихо улыбался…
Литовские евреи долго хранили память о графе Валентине Потоцком, обратившемся в иудаизм во время учебы в Париже, а впоследствии приговоренном к сожжению за отказ вернуться в католичество. В еврейских преданиях он носит имя Гер Цедек — «праведный прозелит».
Донос на Потоцкого написал его сосед, еврей-портной, сыну которого Авраам-Валентин сделал в синагоге замечание, когда тот, расшалившись, мешал молитве. Друг Потоцкого Заремба, принявший иудаизм вместе с ним, из Парижа уехал не в Литву, а в Палестину и, поселившись в Хевроне, дожил до глубокой старости.
БАЛЛАДА О БЕЗУМНОМ ТАНЦЕ ФРАНСИСКИ ÓРДАС
Когда окончилось первое сражение с индейцами и зашло
солнце, конкистадоры Кортеса разожгли костер и,
обессиленные, упали в траву рядом с ним, даже не сняв
доспехов. И тогда Франсиска Ордас, сестра капитана
Диего Ордаса и невеста капитана Хуана Гонсалеса, вдруг
закружилась в танце вокруг этого костра.
Танцует Франсиска Óрдас — не радуясь, не печалясь,
Танцует Франсиска Ордас в неверном свете костра,
И смотрит Диего Ордас, и смотрит Хуан Гонсалес
На этот безумный танец для тех, кто ушел вчера.
Солдаты глядят безмолвно, не двигая даже бровью,
К тяжелым ладоням словно навек приросли мечи.
Изодраны их колеты, кирасы покрыты кровью,
И слышится только шорох в недоброй чужой ночи.
Танцует Франсиска Ордас, красотка с надменным нравом,
Танцует Франсиска Ордас, и сыплются искры в ночь.
Сражение было долгим, безжалостным и кровавым,
От горстки заморских бесов бежали индейцы прочь.
Солдаты пьяны от крови, швыряют в траву монеты,
Сплетается с верой алчность, с жестокостью спорит честь.
А хворост пылает ярко, трещит, будто кастаньеты,
А тени бегут с востока, числа их уже не счесть…
Танцует Франсиска Ордас, в глазах ее стынет пламя,
Танцует Франсиска Ордас и видит огонь иной.
И видит она картину, которую держит память:
Уходят евреи Ордас навеки в смертельный зной...
Уходят евреи Ордас, и, значит, одна дорога
Осталась сестре и брату — с Кортесом за океан.
И верить, упрямо верить, что, может, угодно Богу,
Чтоб шли они в эту землю, как предки шли в Ханаан.
Танцует Франсиска Ордас, стремительная испанка,
Танцует Франсиска Ордас, и танец, как нож, остёр.
А где-то цветут Альгамбра, Севилья и Саламанка,
В Мадриде на кемадеро разложен другой костер.
В Мадриде костер все больше, огонь угрожает крыльям,
Тяжелые тучи скоро накроют и этот край.
Танцует Франсиска Ордас… Танцует еврейка Мирьям…
И джунгли застыли, словно подножье горы Синай.
В отряде, с которым знаменитый конкистадор Эрнан Кортес отправился на завоевание Мексики, было немало «тайных евреев» — тех, кто, внешне приняв христианство, втайне продолжали держаться отцовской веры. К ним относился и первый капитан отряда Диего Ордас — правая рука Кортеса. Ордаса в этом походе сопровождали две сестры — старшая, Франсиска, и младшая, Бьянка. Бьянка впоследствии была казнена инквизицией как «тайная иудейка».