Принимала Шифра роды, он стоял у изголовья.
Посмотрела на младенца, поняла — обречена.
Как тут скажешь Ашмедаю, без ущерба для здоровья,
Что чертовку — не чертенка родила его жена?
Только Шифра Ашмедая в сени выставила ловко:
Мол, уставился — и сглазишь! Ну-ка, вон пошел, злодей!
Вышел он — она из воска быстро сделала чертовке
То, что мóэль обрезает у евреев и чертей.
Позвала она папашу и ребенка показала.
И остался черт доволен, отвела она беду.
Ашмедай вручил ей плату, и домой ее умчала
Золоченая коляска на резиновом ходу.
Через месяц в том же месте Шифра-знахарка сидела.
Вдруг явился черт пред нею, заслоняя солнца край.
Он воскликнул: «Повитуха, повитуха, как ты смела?!
Ах, представить ты не можешь, как разгневан Ашмедай!
Но сказать тебе велел он, что на первый раз прощает
И преследовать не будет, и, семью свою любя,
Он велел тебя доставить — вновь его жена рожает,
А в округе повитухи нет искуснее тебя!»
Ашмедай (Ашмодей) — один из главных злых духов еврейской демонологии, царь чертей. Его жена — одна из двух Лилит, «младшая» Лилит. Согласно еврейским легендам, беременность у нечистой силы длится один месяц.
БАЛЛАДА О ВОЗВРАЩЕНИИ
Ехали козаки по ночному шляху,
Догоняли курень, запорожский стан.
И сказал Тарасу, заломив папаху,
Друг его и верный побратим Степан:
«Притомились кони, заночуем, друже.
То не звезды светят, светят огоньки.
То шинок, я вижу, далеко не дуже,
Прямо за пригорком, прямо у реки».
Старая шинкарка налила горилки,
Накормила хлопцев, уложила спать.
Вдруг Степан услышал пение сопилки —
Песенку, что в детстве пела ему мать.
Он тотчас проснулся, видит — держат свечи
Над его постелью девять стариков.
И промолвил первый: «Слушай, человече,
Я тебе открою — кто же ты таков.
Был рожден евреем, да пришли козаки,
Всех поубивали, все дотла сожгли.
А тебя крестили кляты гайдамаки,
Бросили в подводу, в курень увезли.
Рабби Элиягу я когда-то звался.
Здешним был раввином — да в недобрый час.
Ждал, что ты вернешься, и теперь дождался.
Будешь ты отныне тоже среди нас».
И еще промолвил рабби Элиягу,
Испугал Степана свет его очей:
«Пил ты не горилку, не вино, не брагу,
Слезы пил, козаче, — слезы горячей!..»
А Тарас наутро пробудился рано.
Кликнул побратима — тишина в ответ.
А шинка-то нету, нету и Степана,
Только с неба льется серебристый свет,
Да сердитый ветер по деревьям свищет.
Огляделся хлопец — неприютный край:
Он сидит на камне посреди кладбища.
Ветер не стихает, да вороний грай…
Испугался хлопец, свистнул что есть силы.
Глядь — из-за пригорка конь гнедой бежит.
А вокруг Тараса старые могилы —
На одной папаха черная лежит…
ГРУСТНАЯ ПЕСЕНКА О ДУРАКАХ ИЗ ХЕЛМА
Как-то раз евреи Хелма перебрались всей общиной
И на новом месте дружно стали строить новый дом.
Половину стен сложили, а с другою половиной
Разобраться не успели — отложили на потом.
И сказал один строитель, опустивши очи долу:
«Мы должны для пола доски очень гладко остругать.
А неструганые доски коль настелешь, так по полу
Не побегаешь без туфель, чтоб занозу не загнать».
Возразил другой строитель: «Рассужденье это ложно.
Гладкий пол опасен очень, каждый должен это знать.
Остругаем доски гладко — и тогда вполне возможно
Сделать шаг — и поскользнуться, руки-ноги поломать!»
Прервалась работа сразу — крики, ругань, споры, слезы.
Но раввин нашел решенье — это был большой сюрприз:
«Остругаем доски гладко, чтобы не загнать занозы,
Но, чтоб не скользить, настелем гладкой стороною вниз».
И, решив проблему с полом, за работу взялись смело,
Но один из них заметил: «На носу уже зима.
Холода начнутся вскоре, а у нас — такое дело:
Печь — снаружи, как исправить? Я не приложу ума!»
Обнесем пустырь забором — и окажемся внутри.
Будет холодно снаружи — ветер воет, буря плачет.
А у нас теплей, чем в бане раза в два и даже в три!»