Нет-нет, я вовсе не отвергаю возможность, что Мертл действительно обращала на него свои томные очи с горьким упреком. Собаки вполне способны чувствовать и выражать неодобрение. Моего Сэма я брал с собой почти повсюду, но если иногда оставлял его дома, чтобы свозить Хелен в кино, он забирался под кровать, долго там дулся, а вылезши, еще час старательно нас не замечал.
Меня пробил холодный пот, когда Хамфри сообщил мне о своем решении повязать Мертл. Ее беременность не сулила мне ничего хорошего.
Так оно и вышло. Толстячок то и дело впадал в пьяненькую панику, всякий раз совершенно без причин и на протяжении девяти недель через правильные промежутки времени обнаруживал у Мертл то одни, то другие, но всегда воображаемые симптомы.
Наконец, к огромному моему облегчению, Мертл произвела на свет пятерых здоровых щенков. Ну уж теперь-то я передохну! По правде говоря, я по горло был сыт полуночными звонками Хамфри. Я всегда считал себя обязанным ехать, когда мне звонили ночью, однако Хамфри довел меня до белого каления. Принципы принципами, но я чувствовал, что в одну прекрасную ночь я ему все выскажу.
Кризис наступил недели две спустя. День у меня выдался жуткий. Выпадение матки у коровы в пять утра, потом бесконечная тряска по дорогам туда-сюда практически без завтрака и обеда, а на сон грядущий - схватка с министерскими анкетами. (Я сильно подозревал, что безбожно напутал в графах.)
От своей бюрократической бездарности я всегда приходил в бессильную ярость, и когда наконец заполз под одеяло, перед моими глазами продолжали кружить эти пыточные анкеты, так что сон ко мне пришел только глубокой ночью.
Я знаю, что это глупо, но во мне живет суеверное чувство, будто судьба злорадно выжидает, когда мне особенно захочется выспаться, и тут она, похихикивая, подстраивает очередной вызов. А потому, когда у меня над ухом взорвался телефонный звонок, принял я его как должное, апатично протянул руку к трубке и увидел, что стрелки на светящемся циферблате будильника показывают четверть второго.
- Алло! - пробурчал я.
- О-о... о-о... о-о-о-х! - Знакомое, знакомое вступление!
Я скрипнул зубами. Только об этом я сейчас и мечтал!
- Хамфри! Ну, что на сей раз?
- Ох, Джим, Мертл и вправду помирает. Я всем нутром чую. Приезжай побыстрее, а?
- Помирает? - Я хрипло перевел дух. - Это почему же?
- Ну... вытянулась на боку и вся дрожит.
- Еще что-нибудь?
- Ага. Хозяйка говорила, что Мертл, когда она ее в сад выпустила, какая-то тревожная была, и ноги у нее словно бы не гнулись. Я ведь только-только из Редкара вернулся, понимаешь?
- Так вы на скачках были, э?
- Это точно. А свой собачку бросил. Скотина я последняя!
Я закрыл глаза. И когда только Хамфри надоест придумывать симптомы! Ну что на этот раз? Дрожит, тревожится, ноги не гнутся. А раньше - пыхтела, дергадась головой трясла, уши мелко дрожали, - что он в следующий раз углядит?
Но хорошенького понемножку.
- Вот что, Хамфри, - сказал я. Ничего у вашей собаки нет. Сколько раз мне вам повторять.
- Ох, Джим, милый, поторопись! О-о-о! О-о-о-х!
- Я не приеду, Хамфри.
- Да ты что? Ей же все хуже становится, понимаешь?
- Я говорю совершенно серьезно. Это просто напрасная трата моего времени и ваших денег. А потому ложитесь-ка спать. И за Мертл не тревожьтесь.
Стараясь устроиться поудобнее под одеялом, я подумал, что отказываться поехать на вызов - дело очень нелегкое. Конечно, мне было бы проще встать и принять участие в еще одном спектакле в Седр-Хаусе, чем впервые в жизни сказать "нет", но так продолжаться не могло. Надо же когда-нибудь и твердость проявить.
Терзаемый раскаянием, я кое-как задремал, но, к счастью, подсознание продолжает работать и во сне, потому что я вдруг проснулся. Будильник показывал половину третьего.
- Господи! - вскрикнул я, глядя в темный потолок. У Мертл же эклампсия *
Я слетел с кровати и начал торопливо одеваться. Видимо, я нашумел, потому что Хелен спросила сонным голосом:
- Что такое? Что случилось?
- Хамфри Кобб, - просипел я, завязывая шнурок.
- Хамфри... Но ты же говорил, что к нему торопиться незачем...
- Только не сейчас. Его собака умирает! Я злобно посмотрел на будильник. Может быть, вообще уже поздно. - Машинально взяв галстук, я швырнул его в стену. - Уж без тебя я обойдусь, черт побери! И пулей вылетел на лестницу.
Через бесконечный сад - и в машину, а в голове развертывалась стройная история болезни, которой снабдил меня Хамфри. Маленькая сука кормит пятерых щенят, тревожность, скованая походка, а теперь вытянутая поза и дрожь... Классическая послеродовая эклампсия. Без лечения - быстрый летальный исход. А после его звонка прошло почти полтора часа. От этой мысли у меня сжалось сердце.
Хамфри так и не лег. Видимо, он утешался в обществе бутылки, потому что еле держался на ногах.
* Поздний токсикоз беременных, выражающийся в судорогах мышц всего тела и потере сознания. Опасен для жизни матери и плода. Эклампсия возможна и после родов. Прим. ред.
- Приехал, значит, Джим, милок, - бормотал он, моргая.
- Да. Как она?
- Никак...
Сжимая в руке кальций и шприц для внутривенных вливаний, я кинулся мимо него на кухню.
Гладенькое тельце Мертл вытянулось в судороге. Она задыхалась, вся дрожала, а из пасти у нее капала пена. Глаза утратили всякую выразительность и застыли в неподвижности. Выглядела она страшно, но она была жива... она была жива!
Я переложил пищащих щенков на коврик, быстро выстриг участочек над лучевой веной и протер кожу спиртом. Потом ввел иглу и начал медленно-медленно, осторожно-осторожно нажимать на плунжер. Кальций в этих случаях несет исцеление, но быстрое его поступление в кровь убивает пациента.
Шприц опустел только через несколько минут, и, сидя на корточках, я вглядывался в Мертл. Иногда к кальцию необходимо добавить наркотизирующее средство, и у меня наготове были нембутал и морфий. Но дыхание Мертл мало-помалу стало спокойнее, напряжение мышц ослабло. Когда она начала сглатывать слюну и поглядывать на меня, я понял, что она будет жить.
Я выжидал, пока ее ноги совсем не перестанут дрожать, но тут меня дернули за плечо. Я оглянулся и увидел Хамфри с бутылкой в руке.