На мгновение я замер от охватившего меня разочарования.
Джек посмотрел на меня с сочувствием.
— Говоря начистоту, детектив, я не думаю, что кто-то мог бы найти письмо раньше. Оно было перемешано с субботней почтой, которую доставляют в субботу вечером настолько поздно, что редко разбирают раньше утра воскресенья. Конечно, автор письма не мог знать, что мы найдём его послание так поздно. Но с практической точки зрения, я не вижу ни единого варианта, каким бы образом кто-то из нас мог предотвратить это убийство. Поэтому расслабьтесь, детектив. Ваша совесть чиста.
— Нет, мистер Богарти. Боюсь, я не смогу расслабиться, пока не прекратятся эти убийства, и пока убийца не окажется за решёткой.
— Думаю, вам действительно стоит пересмотреть своё решение относительно публикации этих писем в нашей газете. Кто-то из читателей может обратить внимание на что-то стоящее.
— Неплохая попытка, — ответил я со смешком, — но не будет никаких публикаций до закрытия дела. Я надеялся, что вы будете чтить наше соглашение.
Джек недовольно нахмурился.
— Ладно. Но «Таймс» — не единственная газета. Уже и в «Геральд», и в «Мир», и в «Трибьюн» — везде есть коротенькие заметки о смерти Анни Жермен. Да, пока это лишь соболезнования о том, что двадцатидвухлетняя девушка безвременно лишилась радостей жизни в столько молодом возрасте. Но когда они найдут схожесть в убийствах — лишь вопрос времени. И появятся новые статьи. Гораздо более обширные. К тому же, нам очень повезло, что убийца не отправляет письма ещё и им.
Я взял письмо.
— Если вы не против, я хотел бы опросить репортёров снаружи. И если выясниться что-то ещё…
— Не беспокойтесь, детектив. Мы сообщим.
— И ещё кое-что, мистер Богарти. Если вы найдёте ещё одно письмо или узнаете некую важную информацию о нашем деле, прошу вас, постарайтесь связаться со мной лично.
Я небрежно нацарапал несколько номеров, по которым меня можно было отыскать помимо номера участка Малвани.
Я даже оставил номер Алистера, зная: если наш профессор получит важную информацию, он незамедлительно свяжется со мной.
Я переговорил со всеми репортёрами в здании, но они сообщили мне ровно то, что и Джек Богарти: письмо на голубой бумаге появилось в студии новостей, никем не замеченное.
По крайней мере, никем, кто готов был это признать.
Но у меня было письмо.
И с его помощью одну вещь я выяснил абсолютно точно: убийца до сих пор объявляет о своих шагах, буквально бросая нам вызов.
Словно спрашивая, а сможем ли мы его остановить?..
ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ
— Его смена метода — вот, что меня беспокоит больше всего, — произнёс Алистер, меряя шагами комнату.
Они с Изабеллой нашли меня после того, как я поделился с ними последними новостями о произошедшем.
Я вернулся в «Новый Амстердам» и первым делом направился в будуар, где доктор Уилкокс оказывал помощь детективу Марвину.
Комната была обставлена в розовых тонах и везде — на коврах, обоях, атласных подушках, мебели из красного дерева — были изображены розочки. Но это помещение было самым вместительным: тут без труда могли одновременно находиться и переодевающиеся актрисы, и все их объёмные, модные платья; а теперь в комнату легко вошло всё необходимое для лечения Марвина оборудование доктора Уилкокса.
Доктор постарался, чтобы его пациенту, находящемуся практически без сознания, было удобно, и опустил бархатные шторы для большей конфиденциальности.
— Вы имеете в виду то, что убийца не оставил на месте преступления письмо, как раньше? — уточнил я у Алистера.
— Не совсем…
Алистер развернулся лицом ко мне.
— Меня беспокоит его новое беспорядочное поведение. Он разместил уведомление о новой жертве на плакате, афише, где его мог увидеть каждый. Этакий пассивный метод привлечения внимания; в то время как все его предыдущие попытки — и письма полиции, и записки в «Таймс» — имели единственного, определённого адресата.
— Но он по-прежнему пишет в «Таймс», — ответил я и кивнул на лежащее перед нами на столике письмо на бледно-голубой бумаге. — Он продолжает заблаговременно предупреждать нас о своих жертвах.
— Разве? — вскинул брови Алистер. — На этот раз в «Таймс» не проигнорировали письмо, а позвали нас, как только обнаружили его. И, тем не менее, спасать Эммелин Биллингс было уже поздно.
— Вы правы. Здесь всё упирается во время. Но формулировки в письме ясно предупреждают нас; и «театр под звёздами», очевидно, относится к крыше «Эриэл Гарденс».