— И с мисс Жермен мы тоже собирались распрощаться.
— Почему? Также вопросы посещаемости?
Мужчина покачал головой.
— В её случае мы просто нашли актрису с большим опытом, которая с радостью согласилась играть роль. Мы отложили увольнение мисс Жермен на некоторое время лишь для того, чтобы у новой актрисы было время выучить свой текст.
Я был почти уверен, что он говорит о Молли Хансен.
— Получается, что три актрисы из вашего театрального синдиката были убиты. Возможно, вы знаете, каким образом три девушки могут быть связаны, помимо того, что все трое работали на вас, да и не очень успешно?
— Понятия не имею, — упрямо нахмурился Фроман. — Это же вы должны выяснять, разве нет?
— У вас есть враги, мистер Фроман?
— Как и у всех. Догадываюсь, вы уже об этом знаете.
— Возможно, — вступила в разговор Изабелла, — лучше спросить: а были ли враги у этих трёх актрис?
— Понятия не имею.
— У одной из них — мисс Жермен — вероятно, недавно появился новый поклонник. Её соседи рассказали нам, что за последние недели она часто проводила с ним вечера, — произнёс я. — То же самое и с мисс Биллингс. Её соседи были уверены, что она вот-вот потеряет работу именно из-за внимания нового молодого человека, а не из-за плохой игры на сцене.
— Я об этом ничего не знаю.
— Учитывая ваши «правила», мне сложно поверить, что никто об этом не знал — ни вы, ни работающие на вас люди, вроде мистера Айзмана.
— Если кто-то и знал, то мне не сообщил, — твёрдо ответил Фроман.
— Ну конечно, мистер Фроман, — кивнул я. — Только вы сами сказали: вы пристально следите за всем, что происходит в вашем театре. Понимаете, насколько мне сложно поверить, что вы были не в курсе этих событий? Или вы кого-то защищаете?
Фроман скрестил руки на груди в защитном жесте.
— Теперь вы подозреваете в произошедшем кого-то из моих сотрудников?
Я ответил уклончиво:
— Сейчас я обязан подозревать всех. Вы же, безусловно, знаете поговорку «нет дыма без огня»?
Я поднялся, Изабелла последовала моему примеру.
— Прошу меня простить, мистер Фроман, в вашем театре полным-полно этого дыма. Боюсь, с завтрашнего утра за деятельностью вашего синдиката начнут пристально наблюдать несколько офицеров.
— Это полная чушь! — фыркнул Фроман. — Смею вас уверить, что ни один из моих сотрудников в произошедшем не замешан. Последнее убийство, например, произошло в заброшенном театре, а мои работники не использую «Эриэл Гарденс» до наступления лета.
— Вот именно, — кивнул я. — Благодаря этому «Эриэл Гарденс» и стал идеальным местом преступления. В это время года там никого нет, и убийца об этом знал.
— Но никто… — начал Фроман, но замер на полуслове.
— Никто из тех, кого вы знаете, не способен на подобное? Боюсь, мистер Фроман, я не могу поверить вам на слово. С завтрашнего дня несколько детективов из участка прибудут в «Империю», чтобы изучить документацию и поговорить с сотрудниками театра.
— Только через мой труп.
— Неудачный выбор слов, мистер Фроман. Всего доброго. Выход мы найдем сами.
Мы ушли, оставив его разозлённым, раздражённым и, без всяких сомнений, недовольным, что из-за нас успел остыть ужин.
А нам оставалось решить: попал ли он незаслуженно под подозрение в результате простого стечения обстоятельств? Или он и есть убийца, которого мы искали?
Если последнее верно, то он окажется далеко не первым человеком, чьи непомерные амбиции привели к жутким последствиям.
— Не думаю, что вы с Фроманом расстались друзьями, Саймон. Это было неразумно, — рассудительно заметила Изабелла.
— Что было, то было, но я должен был понять, что он за человек. Он определённо готов на многое, чтобы защитить свой театр. Но вот пойдёт ли он на убийство ради своего детища — вопрос открытый.
— Вы правы, Саймон, но мне сложно вообразить, каким образом три второстепенные актрисы могли угрожать успеху Фромана. В конце концов, он мог решить все проблемы и более простым способом — просто уволив их. Зачем он или кто-то из его работников станет прибегать к убийству?
— Хороший вопрос, — улыбнулся я.
— С другой стороны, каждое из этих убийств уникально в плане их организации. С каждой жертвой убийца делает определённое заявление, возможно, в надежде заинтересовать прессу… А Чарльз Фроман — человек замкнутый. Сложно представить, что он будет терпеть — или того паче, совершать сам — то, что привлечёт к его спектаклям внимание неправильной публики.
— Знаете, некоторые говорят, что любая известность — это хорошо; если пресса узнает о произошедших убийствах, все издания только и будут говорить о Чарльзе Фромане и его спектаклях. Даже если основной темой статей станут убийства, разговоры о них будут прекрасной бесплатной рекламой деятельности синдиката.