Армин вспомнил, что, когда только начал посещать эту страну, то не раз слышал об ее правителе — Акселе. Тот показался ему хорошим человеком.
— Слепая доброта сыграла против него, — продолжил Дориан.
— Почему? — удивился Армин. — Что плохого в любви к народу?
— Ничего. — Дориан покачал головой. — Но Аксель был слишком добрым. — Он вздохнул. — Через год после того, как сел на трон отца, Аксель ввел демократический режим. — Армина не переставала удивлять «взрослая» и грамотная речь подростка, но он слушал его молча, не желая перебивать расспросами. — Он был уверен, что не должен кто бы то ни было лишать человека его мнения или ограничивать в правах. Законы переписали, смертная казнь ушла в историю, чаще стали миловать преступников в суде. Сначала все было хорошо. Люди говорили что хотели, границы рангов были стерты. Но... вслед за ними стерлись и границы приличия. Младшие без зазрения совести начали хамить старшим, в школах и детских садах больше не было порядка, — дети вытворяли, что хотели. В общем, за короткое время люди как с ума посходили. Стало больше преступлений, темницы забились до отказа, но пользы это не принесло. На всех островах появлялись религиозные и сатанинские секты, проповеди и ритуалы проводились прямо на улицах. Дальше — больше. Один за другим люди плевали на свои обязанности. Перестали ходить на работу, перестали выполнять домашние дела. Многие взрослые развелись, появились ненужные дети.
— Брошенные?
— Да.
— Продолжай, — попросил Армин.
Дориан кивнул.
— Когда Аксель понял, что сделал глупость, стало уже слишком поздно. Преступники крушили дома и прочие здания, грабили магазины, топтали посевы. Людей убивали каждый день. Кого — за красивую куртку, кого — за деньги, кого — и их было больше всех, — просто так. В какой-то день тела перестали хоронить. Кто-то скидывал их в помойные ямы, кто-то — в канавы. Страна обнищала, и люди стали попрошайничать. Но граждан, готовых пожертвовать монетку нуждающимся, оказалось мало. Так воровать начали все. Очень быстро демократия переросла в анархию. Акселя свергли и забавы ради повесили на Центральной площади. С тех пор правители менялись каждый месяц. К власти стремились все, кто считал себя хоть чуточку умным. Но кресло правителя всегда занимали глупцы, еще больше разрушающие страну. А потом появились вампиры... — Он сглотнул. — Сотни, тысячи вампиров, которых вы изгнали из своего мира, пришли сюда. Они без труда захватили страну и установили здесь свои порядки. Теперь люди работают на них.
Армину было больно слышать каждое слово, но он сохранил хладнокровие в глазах.
— А как же здешние маги? Неужели они не восстали против захватчиков?
— Восставали, и не раз, — грустно сказал Дориан. — Но их оказалось куда меньше, чем простых людей и вампиров. Большинство магов убито. Половину из них истребили люди, вторую половину — вампиры. На нынешнего правителя работает несколько чародеев, но все теперь творят зло.
— Этот правитель — вампир?
— Да.
— Как его имя?
— Герхард Ланц, — с ненавистью произнес Дориан.
***
В кабинете Герхарда Ланца снова собралась та же компания — он и самые приближенные лица. Но теперь среди них появился новичок. Ланц пребывал в хорошем настроении, курил сигару, улыбался, за весь день ни на кого не повысил голос. Подобное с ним происходило редко.
— Кто такой этот Дориан? — стряхивая пепел в хрустальную пепельницу, спросил Герхард. — Никогда о нем не слышал.
Заговорил один из мужчин помоложе:
— Это лекарь с Центрального острова. Мальчишка четырнадцати лет. Абсолютно безобиден.
— Безобиден, говоришь? — Герхард Ланц прищурился. — С ним был Армин и ничего ему не сделал. Теперь понятно, кто выходил этого негодяя.
— Дориан еще ребенок, — возразил собеседник. — Он не умеет лечить такие увечья. Тем более, не умеет лечить демонов.
— Что-то слишком уж ты его защищаешь. — Герхард раздавил окурок о дно пепельницы. — Мне начать беспокоиться?
Мужчина замотал головой, съежился и замолк.